* * *
Когда одноглазый шагнул в лодку, та заскрипела, закачалась. Добря обеими руками ухватился за борта, беззвучно молил богов, чтобы посудина не перевернулась. Когда в руках Лодочника появилось весло, мальчик не заметил. С великим страхом наблюдал, как этот странный человек с обветренным лицом одним движением оттолкнул лодку от берега, как спокойные воды речушки враз превратились в медленный, но очень сильный поток, понесли.
Водчий стоял спиной, изредка опускал весло в воду, но казалось, не лодкой правит, а рекой. По берегу спешной рысью мчался Сребр. Язык высунут, болтается, как красная тряпица, но морда у волка довольная, радостная. Помощник одноглазого исчез, лишь впереди показалась просторная гладь озера и крики чаек стали оглушающе громкими.
Добродею сперва не верилось, что жуткий Лодочник решился доставить его в Русу. Воображение рисовало страшные картины, казалось, будто плывут не в город Вельмуда, а прямиком на тот свет. А куда ещё может везти приспешник водяного царя? Но одноглазый вел себя как самый обычный человек, да и разговоры вел обычные, особенно вначале.
— Ты, значится, из Рюрикова города? — нарушил молчание он.
— Ага, — ответил мальчик осторожно.
— А правда, что князь ентов собственноручно Вадиму голову оторвал?
— Да… — выдохнул Добря.
Одноглазый усмехнулся. Мальчик отчетливо видел, как под истертой рубахой вздулись мышцы.
— И воинов Вадима покалечил?
— Всех до единого. Покалечил и прибил.
— А мужичье, стало быть, отпустил?
Добря стиснул зубы, кулаки сжались сами по себе. А одноглазый продолжал равнодушно:
— Да, беглецам самое место в Киеве. Тамошний князь — Осколод — Рюрика не жалует. Хоть и родня.
— Родня?! Как так?
Удивление в голосе Добри прозвучало до того громко, что Лодочник даже обернулся. Бросил на мальчика испытующий взгляд, продолжил:
— Пасынок, говорят, от первой жены, — и добавил, сдерживая смех: — Ее, видать по всему, Вадим на кол посадил. А после и сам, того, сел…
Добря похолодел до самых пят.
— Осколод этими водами как-то проходил, местных за собою на Киев звал, повезло ему, что князь русский — Вельмуд — при Гостомысле тогда был. Чего там Киев — аж на Царьград зазывал. Много молодых увел. Говорили ещё, что поклялся он отчиму, Рюрику стало быть, в верности и дружбе, а тот самолично дал Осколоду лодьи и благословил в дорогу. Купились.
— Так почему же тогда Осколод Рюрика не жалует?
Лодочник молчал довольно долго, а после махнул рукой, сказал:
— Не поймешь. Мал ты ещё. Скажи лучше, точно ли, что в Рюриковом городе и в Славне меня кличут прислужником водяного царя, а?