Словно поняв, что она сдается, он ослабил объятия и погладил Конни по щеке. Весь ее гнев улетучился. Поцелуй стал глубже и мягче, его язык касался ее языка медленными, соблазнительно ритмичными движениями. А его пальцы медленно прошлись по ее шее и ниже, к открытому вороту рубашки.
Конни крепче сжала его пояс. Ее грудь налилась, соски набухли. Сейчас он коснется их… Она ждала этого. Она хотела почувствовать на своей груди его пальцы и… его язык. Она хотела…
Берт подался назад. Полузакрыв глаза, он тяжело дышал.
— Ты никуда не поедешь отсюда, — сказал он.
Конни недоуменно посмотрела на него. Куда ехать? — растерянно подумала она. Зачем?
— Ты будешь здесь с Эриком!
Придя в себя, она пожата плечами.
— Как скажешь, шеф. Тебе решать.
— Вот именно, — отозвался Гилберт и вышел из кухни.
Поверх голов собравшихся детей Констанция осмотрела холл.
— Здесь только один вход? — спросила она Гилберта.
— Да. Та дверь, что слева, ведет на кухню, а та, что справа, — в туалет. Но выхода на улицу там нет.
Конни улыбнулась.
— Это упрощает дело. Если погода будет хорошая, я подожду на улице неподалеку, — сказала она. — Но, если пойдет дождь, можно мне будет посидеть здесь где-нибудь в уголке?
— Думаю, что это не проблема.
Констанция и Гилберт решили поговорить с миссис Полой Робертс, директором детского сада. Вкратце сообщив ей о существующей угрозе похищения малыша, они предупредили, что Конни обязательно должна будет находиться рядом, чтобы обеспечить его безопасность.
Миссис Робертс, дама средних лет, в ответ просто пожала плечами. Она принимала все как должное, включая и появление Констанции в мужских шортах и рубашке и на роскошных высоких шпильках.
— Сколько всего здесь детей? — спросила Конни.
— Пятнадцать, от двух до пяти лет. В большинстве это дети из окрестных ранчо. Их привозят на несколько часов в день. Видите там маленького мальчика? Кажется, они ровесники с Эриком. Я сейчас их познакомлю. Может, они подружатся.
Когда Конни вернулась в холл, Эрик сидел за столом рядом с одним из мальчиков, который, что-то весело приговаривая, строил гараж для машины. А у Эрика вид был потерянный и испуганный. Его глаза были полны слез.
— Потом мы будем рисовать фломастерами и красками, — дрожащими губами произнес он.
— А дома мы повесим твои картинки в детской, — ободряюще сказала Констанция, обнимая его. — Пока.
Эрик снова сжал губки.
— Пока.
Гилберт все еще был занят беседой с директрисой, и Конни остановилась, чтобы подождать его.
— Вы понимаете, моего сына нельзя отпускать ни с кем, кроме мисс Буш и меня самого, — услышала она его голос. — Ни с кем другим. Даже если это будет женщина, которая заявит, что знает нас и что она наша родственница.