Таинственный цилиндр (Куин) - страница 15

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в которой все разговоры ведутся у Квинов дома

Вечером того же дня в семь часов в дверь квартиры Квинов позвонили. Джуна как раз убрал со стола посуду после ужина и намеревался подавать кофе. Он поправил свой галстук, одернул куртку - причем инспекторы Эллери искренне развлекались, наблюдая за его приготовлениями, весело перемигиваясь, - после чего торжественно прошествовал в прихожую. Вскоре он вернулся с серебряным подносом, на котором лежали две визитные карточки. Инспектор взял их. - Вот так дела, Джуна! - проворчал он. - Славно, славно! Выходит, доктор Праути привел с собой гостя. Приглашай их скорей, малыш! Джуна удалился снова и вернулся в сопровождении полицейского врача и высокого, до невозможности тощего человека, который был совершенно лыс, зато имел коротко подстриженную бородку. Квин и Эллери встали. - А я уже ждал от вас новостей, док! - Квин улыбнулся Праути. - И, если мне не изменяет зрение, передо мною профессор Джонс собственной персоной! Добро пожаловать в наш дом! Тощий человек поклонился. - Это мой сын и ближайший друг, - представил Квин-старший. - Эллери доктор Таддиус Джонс. -Доктор Джонс протянул Эллери длинную вялую руку. - Значит, вы и есть тот мальчуган, о котором то и дело говорят мне Квин и Сампсон! - прогудел он на удивление низким голосом. - Чрезвычайно рад познакомиться с вами, сэр. - А меня уже давно обуревает желание быть представленным нью-йоркскому Парацельсу и широко известному токсикологу, - улыбнулся Эллери. - В вашу честь все скелеты этого города, должно быть, бьют в свои костлявые ладоши. Представив себе эту картину, он сам содрогнулся и стал предлагать гостям кресла. Все четверо сели. - Выпейте с нами кофе, господа! - предложил Квин и подозвал Джуну, который с сияющим видом подглядывал сквозь окошечко в кухонной двери. - Джуна! Негодник! Кофе на четверых! Джуна расплылся в улыбке и исчез, чтобы тотчас же появиться с четырьмя чашечками, полными дымящегося кофе, словно чертик из коробочки. Праути, напоминающий своим обликом Мефистофеля, извлек из кармана одну из своих черных, устрашающего вида сигар и окутался густыми клубами дыма. - Ваша великосветская болтовня, господа мои, возможно, приятна для людей пустых и бездельников, - сказал он между двумя решительными затяжками, - но я, к примеру, целый день работал, как зверь, занимаясь анализом содержимого желудка убитого, и теперь мне просто не терпится пойти домой и лечь спать. - Слушайте, слушайте! - закричал Эллери, подражая депутатам британского парламента, ожидающим услышать важное сообщение. - Из того факта, что вы привели с собой подкрепление в лице профессора Джонса, я умозаключаю, что при анализе бренных останков мистера Фильда вам пришлось столкнуться с определенными трудностями. Выкладывайте все начистоту, эскулап! - Я и выкладываю, - хмуро сказал Праути. - Вы совершенно правы: я натолкнулся на определенные сложности. Хотя у меня есть некоторый опыт в исследовании внутренних органов - позволю себе такое скромное замечание, я должен признаться, что никогда еще не видел их в столь плачевном состоянии, как у этого Фильда. По крайней мере, Джонс не даст мне соврать. Весь его пищевод, к примеру, равно как и область трахеи, выглядят так, будто по ним кто-то прошелся паяльной лампой. - Что же это было? Какое-то ртутное соединение? А, док? - спросил в нетерпении Эллери, который обыкновенно хвастался своим полным невежеством в области точных наук. - Вряд ли, - проворчал Праути. - Впрочем, дайте мне рассказать все по порядку. Я провел пробы на все известные яды. Хотя данное вещество некоторыми свойствами напоминало керосин, я не смог точно классифицировать его. Да, друзья мои, я сел в калошу! И доверю вам еще одну служебную тайну: мой шеф, который решил, что я просто переутомился, взял проведение опытов в свои чуткие итальянские руки, но и в этом случае результат оказался нулевым. По сей причине мы передали решение загадки главному авторитету в данной области. Но предоставляю ему самому рассказать о своих успехах. Доктор Таддиус Джонс грозно откашлялся. - Благодарю вас, друг мой, за предисловие, в высшей степени драматическое. Да, инспектор, труп был передан мне, и я сразу должен заявить здесь со всей определенностью, что сделанное мною открытие представляет собой самую большую сенсацию в токсикологическом институте за последние пятнадцать лет! - Вот так новость! - пробормотал Квин, беря понюшку табаку. Постепенно я начинаю испытывать настоящее благоговение перед умом этого нашего убийцы. Сколько открытий за последние дни! Но что же открыли вы? - Я имел все основания надеяться, что все обычные пробы Праути и его шеф провели с великим тщанием, - начал доктор Джонс, закинув одну костлявую ногу на другую. - Они это делают всегда. Поэтому я начал с того, что провел пробы на неизвестные яды. Я говорю "неизвестные", подразумевая, что они не пользуются широкой известностью в преступном мире. Дабы вы могли представить, сколь основательно я подошел к делу, приведу только один пример: я подумал даже о столь любимом у наших друзей - детективных писателей - средстве, как яд кураре, происходящий из Южной Америки. Сей яд фигурирует в четырех из пяти детективных романов. Но увы, должен сообщить, что даже этот достойный представитель семейства ядов, которым столь прискорбно злоупотребляют авторы детективов, разочаровал меня. Эллери откинулся на спинку кресла и захохотал. - Если уж вы позволили себе слегка поиронизировать над моей профессией, доктор Джонс, то я могу заверить вас, что ни в одной из моих книг яд кураре не упоминается. Токсиколог хитро подмигнул. - Экий сюрприз! Выходит, вы тоже детективный писатель? Затем он повернулся к инспектору, который рассеянно грыз пирожное, и печально сказал: - Позвольте мне выразить вам самое глубокое сочувствие, старина... Как бы то ни было, господа мои, могу заверить вас, что в случаях отравления редкими ядами мы без особых трудностей приходим к достаточно ясным результатам. Я имею в виду, однако, те редкие яды, которые известны медицине. Разумеется, есть бесчисленное множество редких ядов, о которых медицина европейская вообще не имеет никаких познаний, - это, прежде всего, наркотики Дальнего Востока. Короче говоря, я был вынужден, к своему сожалению, признаться, что зашел в совершеннейший тупик. Доктор Джонс тихо засмеялся при этом воспоминании. - Приятного в такой констатации для меня было мало. Яд, который я исследовал, имел некоторые знакомые свойства, как это уже имел честь заметить доктор Праути. Но у него были и другие свойства, которые абсолютно не позволяли его идентифицировать. Я провел почти весь вчерашний вечер в размышлениях над своими колбами и пробирками, и лишь поздно ночью нашел разгадку. Эллери и инспектор так и застыли в ожидании, а доктор Праути со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла и налил себе вторую чашку кофе. Токсиколог вытянул ноги, и голос его стал еще более гулким и жутким, чем был до этого. - Яд, которым была убита жертва, инспектор, известен как тетраэтилсвинец! Если бы эту фразу, произнесенную доктором Джонсом столь драматическим тоном, услышал ученый-химик, он, возможно, был бы потрясен до глубины души. Но инспектору она ровным счетом ни о чем не сказала. А Эллери только пробормотал: - Тетраэтилсвииец... Для меня это звучит, словно имя какого-нибудь мифологического чудовища... Доктор Джонс, улыбаясь, продолжал: - Похоже, мое заявление не очень-то вас впечатлило? Но позвольте мне немного рассказать вам про тетраэтилсвинец, и вы поймете, в чем дело. Это почти бесцветная жидкость. Говоря точнее, по своим физическим характеристикам она напоминает хлороформ. Таков пункт первый. Пункт второй: она пахнет, пусть слабо, но вполне определенно - пахнет эфиром. Пункт третий - просто архиважный. Настолько важный, что... Впрочем, позвольте мне объяснить на примере воздействия на живые клетки, как действует эта чертовски сильная химическая субстанция. Небольшая аудитория внимала токсикологу, совершенно затаив дыхание. - Я взял здорового кролика - какие обычно используются для экспериментов, - и намазал чувствительную зону за ухом животного неразведенной дозой данного вещества. Не забывайте - речь шла не об инъекции! Я всего лишь намазал кожу. Значит, вещество должно было вначале абсорбироваться эпидермисом, и только потом попасть в кровь. Я наблюдал за кроликом в течение часа - дальнейшие наблюдения просто не понадобились. Кролик был так мертв, как только может быть мертв кролик. - Кажется, яд не особенно силен, - сказал инспектор. - Вы не поражены? Поверьте мне, эффект просто необычаен. После простого мазка по невредимой, совершенно здоровой коже! Я был просто потрясен. Если бы там был хотя бы какой-нибудь порез, царапина, или яд был принят внутрь - тогда, конечно, другое дело. А теперь, вероятно, вы можете себе представить, что сталось с внутренностями Фильда, если он проглотил это вещество! А проглотил он его немало! Эллери задумчиво наморщил лоб и принялся протирать стекла пенсне. - У меня еще не все, - сказал доктор Джонс. - Насколько мне известно - а я работаю экспертом для этого города уже один Бог знает сколько лет и тем не менее постоянно слежу за достижениями в своей сфере деятельности по всему миру - так вот, насколько мне известно, тетраэтилсвинец еще ни разу до сих пор не использовался в преступных целях! - Инспектор был так потрясен этим известием, что даже вскочил. - Это что-нибудь да значит, доктор! - воскликнул он. - Вы уверены? - На все сто процентов. Потому-то я так и заинтересовался! - И сколько же времени нужно, чтобы этот яд убил человека, доктор? медленно проговорил Эллери. Лицо доктора Джонса вытянулось. - Точно я вам сказать не могу, уже по той простой причине, что до сих пор ни одно человеческое существо, кроме Фильда, от этого яда не умирало. Однако с некоторой вероятностью можно утверждать: Фильд жил не больше пятнадцати, от силы - двадцати минут после того, как принял яд. Молчание, которое воцарилось после этих слов, было прервано покашливанием инспектора Квина. - - Если это такой редкий яд, то, наверное, нам легче будет выйти на отравителя? Допустим, мы выясним, каким путем можно раздобыть этот яд. Откуда он взялся? Как бы, к примеру, действовал я, если бы пытался добыть этот яд для преступных целей, не особенно привлекая к себе внимание? На губах токсиколога появилась усмешка. - Ну, знаете, это уже ваша работа, инспектор. Препоручаю вам искать, откуда взялась эта штука. Насколько я могу судить, тетраэтилсвинец доныне - не станем, однако, забывать, что перед нами совершенно необычный случай - встречался главным образом в составе продуктов нефтеперегонки. Я хорошенько попотел, прежде чем нашел простейший способ получать это вещество в больших количествах. Его можно получить из обыкновеннейшего бензина! Оба Квина издали возгласы изумления. - Бензин! - вскричал инспектор. - Интересно, каким же образом тут можно что-то проследить? - В том-то все и дело! - ответил токсиколог. - Мне достаточно поехать на ближайшую бензоколонку, залить полный бак, вернуться домой, слить из бака немного бензина, пойти к себе в лабораторию и в поразительно короткое время, с поразительно малыми усилиями получить из него путем дистилляции тетраэтилсвинец! - Но разве это не означает, - с надеждой спросил Эллери, - что убийца Фильда должен иметь, как минимум, лабораторию и некоторые навыки работы в ней? Ну, скажем, уметь производить химические анализы и все такое прочее? - Нет, вовсе не означает. Любой, кто дома гонит самогон "Действие романа происходит во времена "сухого закона" в Америке.", мог бы при помощи аппарата дистиллировать и этот яд, не привлекая ничьего внимания. Самое распрекрасное - то, что тетраэтилсвинец в бензине имеет более высокую точку кипения, чем все прочие составные части. А потому нужно всего лишь довести бензин до определенной температуры; все, что останется, - и будет наш яд. Инспектор дрожащими пальцами взял понюшку табаку. - Я могу сказать только одно - шляпу долой перед убийцей! Скажите, доктор, а тот, кто это сделал, - разве он не должен понимать толк в ядах? Как он смог без особых познаний и навыков в этой сфере осуществить такую штуку? Доктор Джонс хмыкнул. - Инспектор, вы меня удивляете. Ведь на ваш вопрос ответ уже дан. - Что вы имеете в виду? - Разве я только что не рассказал вам, как это делается? И если бы вы узнали от токсиколога о таком яде, неужели не смогли бы в случае нужды изготовить его - при условии, что у вас есть аппарат для дистилляции? Кроме температуры кипения тетраэтилсвянца, вам не требуется никаких других познаний. Бросьте, Квин! У вас нет ни малейшего шанса выйти на след убийцы, используя как зацепку яд. Возможно, он случайно, услышал разговор между двумя токсикологами или между двумя медиками, которые обсуждали свойства данного вещества. Остальное было элементарно. Я не хочу утверждать однозначно, что все происходило именно так. Конечно, убийца мог быть и химиком. Но я просто говорю о возможных вариантах. - Я полагаю, яд был разведен виски, не правда ли, доктор? - спросил инспектор. Его явно не оставляла какая-то мысль. - Тут нет никаких сомнений, - ответил токсиколог. - В желудке оказалось огромное количество виски. Незаметно дать яд было для убийцы проще простого: сегодня виски в большинстве случаев так и так попахивает эфиром. Кроме того, Фильд уже проглотил яд, прежде чем заметил, что у виски какой-то привкус. Если вообще заметил. - Он что, не мог разобрать на вкус? - устало спросил Эллери. - Я еще ни разу не попробовал этот яд на вкус, молодой человек, а потому не могу утверждать с уверенностью, - ответил доктор Джонс уже с некоторым раздражением. - Но я сомневаюсь, что Фильд мог почувствовать привкус - во всяком случае, не настолько, чтобы встревожиться. А если он хотя бы раз проглотил виски с ядом, то больше уже не смог бы что-то разбирать на вкус. Достаточно одного глотка, чтобы все обожгло внутри. Квин повернулся к Праути, сигара которого погасла. Его сморил здоровый сон. - Эй, док, послушайте! Праути с трудом открыл глаза. - Где мои домашние туфли? Вечно куда-то задевают мои шлепанцы! Черт! Хотя атмосфера стала несколько напряженной, все разразились дружным хохотом. Когда Праути настолько пришел в себя, что осознал смысл своих слов, он присоединился к общему веселью и сказал: - Все происшедшее со мной свидетельствует только о том, что мне лучше отправиться домой, Квин. Что вас интересует еще? - Расскажите мне, - сказал Квин, все еще трясясь от смеха, - что показал анализ виски. - О! - Казалось, Праути снова был совершенно бодр и готов ко всему. Виски в маленькой бутылке был настолько хорош, насколько только может быть хорош виски вообще. Ведь я уже несколько лет только и делаю, что провожу химический анализ спиртного да беру пробы на алкоголь. У Фильда так отвратительно пахло изо рта, потому что к запаху виски примешивался запах яда. Потому-то я поначалу и решил, что он пил отвратительную самогонку. Виски, который вы прислали мне из квартиры Фильда, тоже отменного качества. Вероятно, это была одна и та же партия виски. Я бы даже решился на утверждение, что она - импортная. Со времен войны я не встречал отечественного виски в таких бутылках. Разве что остался довоенный продукт, который пролежал все это время на складе... Я полагаю, Велье уже сообщил вам, что джин с элем тоже в полном порядке. Квин кивнул. - Ну, теперь наши вопросы, кажется, исчерпаны, - сказал он невесело. - Похоже, мы обречены на полное неведение относительно всего, что касается этого тетраэтилсвинца. Чтобы знать наверняка, док, продолжайте работать вместе с профессором и попытайтесь найти хотя бы какую-нибудь зацепочку. Вы, специалисты, все равно понимаете в этом яде больше, чем любой из моих людей, которому я мог бы поручить расследование всего, с ним связанного. Разумеется, я сознаю, что из этого блуждания ощупью в потемках вряд ли что-нибудь выйдет. И все-таки... - Это, безусловно, правильно, - пробормотал Эллери. - А писатель пусть занимается собственными делами. Так оно будет лучше... - Схожу-ка я, наконец, в книжную лавку, - решительно заявил Эллери, когда Праути и Джонс удалились, - да поговорю насчет издания Фальконе. Он вскочил и стал искать пальто. - Не смей никуда уходить! - Инспектор силой усадил Эллери в кресло. Нечего тебе там делать! Твоя проклятая книжка от тебя никуда не уйдет. Я хочу, чтобы ты посидел здесь и вместе со мной поломал голову. Эллери со вздохом расположился на кресле поудобнее. - Вот так всегда! Как только я понимаю окончательно, что все изыскания в области поведения преступника бессмысленны и являются пустой тратой времени, мой дорогой отец взваливает на мои плечи тяжкий груз мышления. Ладно, так тому и быть. Что там у нас в программе? - Запомни, что я вообще не взваливаю на тебя никакого груза, проворчал Квин-старший. - И давай прекрати тут употреблять такие выраженьица. Я и без того вконец расстроен. Голова совершенно идет кругом. Ты должен только помочь мне разобраться в этой чертовой путанице и увидеть.., ну, одним словом, увидеть то, что можно увидеть. - Представляю себе... - сказал скептически Эллери. - Так с чего же мне начинать? - Тебе вообще не надо ни с чего начинать, - проворчал его отец. Говорить сегодня буду я, а ты станешь слушать. И если тебя не затруднит, кое-что запишешь. Давай начнем с Фильда. Я думаю, мы можем исходить из того, что наш друг Фильд в понедельник вечером направился в Римский театр вовсе не развлечения ради, а по каким-то делам. Верно? - В этом у меня нет никаких сомнений, - сказал Эллери. - А что сообщает Велье о прочих занятиях Фильда в тот понедельник? - Фильд, как обычно, пришел в контору в половине десятого. Работал до полудня. В двенадцать пошел обедать. Обедал один в клубе "Уэбстер". В половине второго вернулся к себе в кабинет. Работал без перерывов до четырех - и видимо, сразу после этого пошел домой. Как портье, так и мальчик-лифтер свидетельствуют в один голос, что в половине пятого он поднялся к себе в квартиру. Большего Велье выяснить не удалось - кроме того, что в пять приходил Майклз, а в шесть ушел снова. Фильд ушел из своей квартиры вечером в половине восьмого, одетый так, как мы его нашли в театре. У меня есть список клиентов, с которыми он встречался в тот день, но ничего особенного из этого списка извлечь не представляется возможным. - А почему у него была такая маленькая сумма на личном счете? спросил Эллери. - Именно по той причине, что я и думал, - ответил Квин. - Фильд с завидным постоянством проигрывался на бирже. И проигрывал немалые суммы. Белье также дали понять, что Фильд регулярно бывал на бегах и тоже проигрывал большие деньги. Кажется, он был легкой добычей для ипподромных жучков, хотя и был таким тертым калачом в своей сфере. Во всяком случае, это объясняет, почему у него было так мало на личном счете. Больше того становится понятным и число "50 000", написанное на программке. Это деньги, наличными, причем они имели какое-то отношение к той персоне, с которой он намеревался встретиться в театре. Я руку готов дать на отсечение, что все именно так. Кроме того, я думаю, что можно без колебаний сделать вывод: Фильд был хорошо знаком со своим убийцей. Во-первых, он принял от него виски, содержавший яд, и, кажется, ни в чем не заподозрил при этом. Во-вторых, о встрече в театре - о секретной встрече! - надо было договариваться заранее. Ведь театр был выбран именно ради секретности, зачем же еще! - Ну, хорошо. Я хочу задать тебе этот же вопрос, - перебил его Эллери, надув губы. - Почему именно театр надо было выбрать для секретной встречи? Ясно, что секретная встреча была задумана ради какого-то постыдного дела, которое надо скрывать. Не лучше ли было выбрать для такой встречи парк? Коридор отеля? Объясни мне, почему театр? - К несчастью, сын мой, - мягко сказал инспектор, - мистер Фильд не мог заранее знать, что будет убит. Его заботило одно - удобно ли это место встречи для него. Выбрать театр мог и сам Фильд. Может, он хотел на всякий случай иметь алиби на этот вечер. Мы просто не можем знать, какие у него были намерения. Если взять коридор отеля - там его могли заметить, узнать и запомнить. В театре гораздо легче затеряться в толпе. Он, вероятно, не хотел рисковать, отправляясь в такое безлюдное место, как парк. И, наконец, у него была, вероятно, особая причина, чтобы его не видели в обществе той персоны, с которой он встречался. Вспомни: билеты, которые мы нашли, показывают - эта другая персона вошла в зал не вместе с Фильдом. Но это все бессмысленные умствования и предположения... Эллери задумчиво улыбнулся, но ничего не сказал. Он подумал, что отец так и не дал удовлетворительного ответа на его вопрос и что это весьма странно для столь прямолинейно мыслящего человека, как инспектор Квин... А Квин уже продолжал свои размышления вслух. - Ну, положим. Мы, конечно, должны всегда учитывать и такую возможность, что особа, с которой Фильд проворачивал свое темное дело, не была его убийцей. К тому же преступление кажется чересчур хорошо спланированным. Но может статься, что среди публики, присутствовавшей в зале в понедельник вечером, нам надо искать не одного, а двух человек, непосредственно причастных к смерти Фильда. - Морган? - спросил вяло Эллери. Инспектор пожал плечами. - Быть может. Почему он ничего не сказал нам о встрече с Фильдом, запланированной в этот вечер в театре? Ведь вчера он откровенно выложил нам все остальное. Вероятно, понимал: очень уж невыгодно для него признание, что в тот вечер он собирался вручить убитому деньги, выманенные шантажом. - А давай поглядим на дело так, - сказал Эллери. - Мы, значит, находим убитого, на программке которого написано число "50 000", означающее, видимо, сумму денег. Мы знаем от Сампсона и от Кронина, что Фильд был человеком по характеру беззастенчивым и, вероятно, обладавшим преступными наклонностями. От Моргана мы знаем, что он занимался шантажом. Я полагаю, что на этом основании можно смело сделать вывод: он пришел в понедельник вечером в Римский театр, чтобы получить или потребовать от некой неизвестной нам персоны данную сумму денег. Верно я рассуждаю? - Давай дальше! - проворчал инспектор уклончиво. - Хорошо. Если мы исходим из допущения, что шантажируемая особа и убийца - одно и то же лицо, нам не нужно искать повода для убийства. Повод налицо - избавиться от шантажиста. Если же мы, напротив, исходим из той версии, что убийца и шантажируемая особа - не одно и то же лицо, а два совершенно разных человека, нам придется снова мучиться, отыскивая повод для преступления. По моему сугубо личному мнению, это вовсе не обязательно, потому что убийца и шантажируемая особа - одно и то же лицо. Как считаешь? - Я склонен согласиться с тобой, Эллери, - сказал инспектор. - Я просто допустил такую возможность чисто абстрактно, а вовсе не потому, что действительно так думаю. Значит, давай пока строить наши рассуждения, исходя из того, что жертва шантажа Фильда и его убийца - одно и то же лицо... Теперь я хотел бы выяснить, куда делись билеты, которых мы не можем найти. - Ах, да! - пробормотал Эллери. - Вот и я все время спрашиваю себя, куда ты их мог задевать... - Брось свои шуточки, шалопай. Я делаю из этого такой вывод. Нас интересует в общем и целом восемь мест. Билет на место, на котором сидел Фильд, мы нашли при нем. Билет на место, на котором сидел убийца, нашел Флинт. Остается шесть незанятых мест, на которые, правда, были куплены билеты, как мы выяснили в кассе. Но этих билетов нигде - ни в театре, ни в кассе - мы не нашли. Ни с контролем, ни без контроля. По крайней мере, существует возможность, что все шесть билетов в понедельник вечером находились где-то в театре и кто-то их из театра вынес. Вспомни: личный обыск по необходимости был не таким основательным, чтобы можно было найти такую мелочь, как билеты, если они были специально спрятаны. Да, в общем, это было и маловероятно. Объяснение таково: либо Фильд, либо его убийца купил разом все восемь билетов, намереваясь использовать два, а остальные места оставить пустыми - чтобы задуманной его операции в театре абсолютно ничего не помешало. В таком случае разумнее всего было бы уничтожить эти шесть билетов сразу же после покупки. Видимо, так и поступил Фильд либо его убийца - в зависимости от того, кто все это организовал. Потому мы смело можем выбросить данные шесть билетов из головы - их нет, и мы никогда их уже не найдем. Далее: мы знаем, что Фильд и жертва его шантажа вошли в зрительный зал порознь. Это с уверенностью можно вывести из факта, что линия обрыва контроля у их билетов не совпадает, как их ни прикладывай друг к другу. Если два человека приходят вместе, они и билеты свои подают вместе. И контроль у билетов тоже обрывается разом - это неизбежно. Но ведь так, в сущности, и не должно было быть! Ведь они пришли в разное время. А входить в зал им непременно надо было порознь, чтобы обеспечить секретность встречи: они вообще делали вид, что незнакомы. Теперь: Мадж О'Коннел утверждает, что во время первого акта никто не сидел на месте ЛЛ 30. И юноша, который торгует напитками, Джесс Линч свидетельствует, что десять минут спустя после начала второго акта на месте ЛЛ 30 еще никого не было. Это означает, что убийца либо еще не вошел в зал, либо уже вошел, но сидел на каком-то другом месте в партере, причем с билетом на это место. Эллери скептически покачал головой. - Я так же мало верю в такую возможность, сын мой, как и ты, раздраженно сказал Старик. - Я только пытаюсь окинуть взглядом целое, не упуская никаких возможностей. Просто я хочу подчеркнуть одно: маловероятно, что убийца вошел в зал в то же самое время. Многое говорит за то, что он вошел в зал только десять минут спустя после начала второго акта. - Я даже могу доказать это, - небрежно сказал Эллери. Инспектор взял понюшку табаку. - Я знаю. Ты имеешь в виду эти таинственные числа на программке. Что там было написано? 930 815 50 000 Мы знаем, что означает "50000". А две другие цифры обозначают, видимо, не доллары, а время! Погляди. Вот возьмем "815". Спектакль начинается в 8.25. По всей вероятности, Фильд пришел в зал в 8.15 или, если пришел раньше, именно в это время по какой-то причине посмотрел на часы. Если у него была назначена встреча с кем-то, кто, предположим, должен был прийти много позднее, просто напрашивается предположение, что он от скуки вначале написал "50000". Это означало, что он думает о предстоящей операции, которая должна была принести ему 50000 долларов. Затем он написал "930" - 9.30 - время, когда он ожидал жертву своего шантажа. Для Фильда, как и для любого другого человека, который привык в минуты безделья или ожидания черкаться на бумаге, написать все это на программке было естественнее естественного. Для нас же это просто везение, потому что мы, во-первых, знаем теперь время встречи Фильда с убийцей - 9.30. Во-вторых, подтверждаются наши предположения о том, когда убийство произошло. В 9.25, судя по написанному на программке, Фильд ожидал появления того, с кем он договорился встретиться. Мы предполагаем, что этот человек пришел. По словам доктора Джонса, смерть Фильда от яда наступила через пятнадцать - двадцать минут. И если мы знаем, что Пьюзак нашел труп в 9.55, то можно сказать, что яд Фильд выпил где-то в 9.35. Разумеется, убийца задолго до 9.55 покинул место преступления. Подумай вот о чем: он не мог предполагать, что наш друг Пьюзак вдруг захочет встать и выйти, так что рассчитывал, что труп Фильда будет найден не ранее антракта - в 10.05 вечера. Он полагал, что времени будет достаточно, чтобы Фильд умер и никому ничего не успел сказать. По счастью для убийцы, Пьюзак наткнулся на Фильда слишком поздно - тот смог лишь прохрипеть, что убит. Но встань Пьюзак со своего места на пять минут раньше, неведомый наш преступник уже сидел бы за решеткой! - Браво! - воскликнул Эллери и с любовью поглядел на отца. Великолепный доклад! Мои поздравления! - А, иди ты к черту! - отмахнулся отец. - А сейчас я хотел бы специально повторить то, что ты сказал в кабинете Панцера еще в понедельник вечером: убийца, хотя он ушел с места преступления между 9.30 и 9.55 вечера, все-таки остался в театре и находился там, пока мы не отпустили всех по домам. В пользу такого вывода говорят показания дежурных у выходов, портье, Мадж О'Коннел, Джесса Линча, который стоял в коридоре. Все, все говорит за то... Он был там, все время был в театре. И тем не менее на данный момент мы зашли в тупик. Нам не остается ничего иного, кроме как снова взять в оборот некоторых лиц, на которых мы вышли в ходе расследования, - вздохнул инспектор. - Во-первых, надо выяснить, правду ли сказала Мадж О'Коннел, когда сообщила, что не видела, чтобы кто-то во время второго акта проходил по среднему проходу. И что она вообще ни разу за весь вечер не заметила того человека, о котором мы знаем, что он с половины десятого вечера сидел на месте ЛЛ 30 и ушел с него за десять или пятнадцать минут до того, как был обнаружен умирающий Фильд. - Это скользкий вопрос, папа, - серьезно заметил Эллери. - Ведь если она солгала тут, ей нет веры и во всем другом, а тогда у нас теряется важнейший источник информации. Но если она и в самом деле солгала - Боже правый! - то, значит, она могла тогда описать убийцу, опознать его и, может, даже назвать по имени! Но вся ее нервозность и странное поведение точно так же могут объясняться тем обстоятельством, что в театре находился Пастор Джонни, а туда совершенно неожиданно ворвалась целая толпа полицейских, которые сцапали бы его с превеликой охотой. - Да уж, положеньице, - проворчал Квин. - Ну, ладно. А что же Пастор Джонни? Какова его роль во всей истории? И была ли она, эта роль? Мы не вправе забывать, что Казанелли - судя по показаниям Моргана - был связан по каким-то делам с Фильдом. Фильд был его адвокатом и, вероятно, пользовался его услугами в каких-то сомнительных предприятиях, на след которых напал Кронин. И если Пастор оказался там, в театре, не случайно, ради кого он пришел - ради Фильда или ради Мадж О'Коннел, как они утверждают с ней в один голос? Инспектор подергал себя за ус и вдруг сказал: - Вот что, сын мой. Всыплю-ка я Пастору Джонни по первое число шкура у него толстая, ему не повредит. А эта дерзкая малышка О'Коннел - ей тоже пойдет на пользу, если поубавить у нее наглости. Он взял большую щепоть табака и, понюхав, от души чихнул под смех Эллери. Судя по всему, тот был полностью согласен с решением отца. - Перейдем к славному старине Бенджамину Моргану, - продолжал инспектор. - Вопрос: правду ли он сказал про анонимное письмо-приглашение, которое якобы ему было прислано вместе с билетом? Хорошее объяснение, почему он пришел в театр! Потом - эта безмерно интересная дама, миссис Анжела Рассо... Ах, женщины, женщины, черт бы их побрал! Вечно они сводят мужчин с ума. Что она нам сказала? Что пришла в 9.30 вечера в квартиру Фильда? Так ли уж надежно это ее алиби? Конечно, портье дома, в котором жил Фильд, подтвердил ее показания. Но ведь ей было достаточно несложно "повлиять" на портье... Может, она и в самом деле знает много больше про дела Фильда - в особенности, про частные? И солгала ли она, когда сказала, что Фильд обещал ей вернуться в десять? Ведь мы же знаем, что у Фильда в половине десятого была назначена встреча в Римском театре. Что, он и в самом деле рассчитывал, что успеет вернуться домой к десяти после этой встречи? Если взять такси, от театра до него при таком движении, как в десять часов, можно доехать минут за пятнадцать - двадцать. Значит, на саму встречу оставалось бы только десять. Если ехать на метро, быстрее тоже не доберешься. Да... Но эта женщина в театре вечером в понедельник не появлялась ни на минуту. - У тебя еще будет немало хлопот с этой милой дочерью Евы, - заметил Эллери. - Ведь ребенку ясно - она что-то скрывает. Ты ведь заметил, как она себя ведет. Наглое, откровенное упрямство. Это не просто вызов. Она что-то знает, папа. Я бы ни за что не спускал с нее глаз. Рано или поздно она себя выдаст. - Хагстрем занимается ею, - рассеянно сказал Квин. - Ну, а что ты скажешь про Майклза? Сколько-нибудь убедительного алиби на понедельник у него нет. Но, вероятно, это ничего не меняет. В театре его не было. Однако с этим парнем все же что-то нечисто. Вопрос: он и в самом деле хотел что-то забрать, когда явился во вторник утром в квартиру Фильда? Мы основательно обыскали там все. Может, что-то проглядели? Ясно, что он соврал, когда заявил про чек, который хочет получить от Фильда, и сделал вид, что ничего не знает про его смерть. И подумай вот о чем: ведь он не мог не сознавать, что подвергает себя опасности, когда идет на квартиру Фильда. Он прочел про убийство и не мог, конечно, рассчитывать, что полиция не заглянет к убитому на квартиру. Значит, знал, но все же предпринял отчаянную попытку. Ради чего пошел на такой риск? Ты мне не можешь сказать? - Вероятно, это как-то связано с его отсидкой в тюрьме. Помнишь, как он захлопал глазами, когда я его огорошил? - усмехнулся Эллери. - Может быть, может быть, - покивал инспектор. - Я припоминаю, что Велье докладывал мне про отсидку Майклза в "Эльмире". Томас сказал, что его дело было спущено на тормозах. Вначале оно было значительно серьезнее, чем может показаться, если судить по сроку, который дали. Майклз обвинялся в подделке документов, и срок ему светил гораздо больший. Но благодаря тому, что адвокат Фильд добился обвинения по другой статье - что-то там связанное с мелкой кражей, - мистер Майклз дешево отделался. Про подделку документов больше никто никогда не упоминал - историю замяли. Этот Майклз кажется мне весьма перспективным. Прищемлю-ка я ему хвост! - У меня насчет Майклза есть собственная задумка, - проговорил Эллери. - Но не будем пока об этом. Квин, казалось, пропустил эти слова мимо ушей. Он, не отрываясь, смотрел на огонь в камине. - Еще у нас есть Луин, - сказал он. - Невозможно поверить, что человек, который пользовался таким доверием у своего шефа и занимал в его конторе такую должность, действительно знал так мало, как пытается изобразить. Что-то скрывает? Если так, то упаси его Бог - Кронин с ним живо разделается. - Сказать по правде, мне симпатичен этот Кронин, - вздохнул Эллери. Как, интересно, человек может всю жизнь быть одержимым одной идеей... Ты никогда не размышлял над этим? И вот еще о чем я подумал - знает ли Морган Анжелу Рассо? Хотя оба и отрицают, что знакомы... Было бы чертовски интересно, если бы они оказались знакомы. Правда? - Сын мой, - вздохнул Квин в ответ, - не запутывай все еще больше. И без того дело - сложнее некуда. А ты еще добавляешь... В комнате наступила тишина. В камине пылал огонь. Инспектор вытянул к нему ноги. Эллери смаковал пирожное. В самом дальнем углу посверкивали глаза Джуны - он незаметно пробрался туда, чтобы послушать разговор... Вдруг, словно повинуясь законам телепатии, взгляды отца и сына встретились: они подумали об одном и том же. - Цилиндр... - пробормотал Квин-старший. - Как ни крути, а мы все время возвращаемся к цилиндру. Эллери невесело поглядел на отца. - И не так плохо, что возвращаемся, папа. Цилиндр... Цилиндр... Цилиндр... Какую же роль он играет в деле? И что мы про него знаем? Инспектор поерзал в кресле, закинул ногу на ногу, взял понюшку табаку и с прежним пылом принялся излагать: - Ладно! Этот проклятый цилиндр тоже нельзя упускать из внимания. Что мы знаем на данный момент про эту чертову шляпу? Во-первых, цилиндр не покидал театра. Это странно, не правда ли? Проведен тщательный обыск, а никаких следов его не обнаружено... В гардеробе не осталось ничего, когда вышла публика. Среди мусора мы тоже ничего не нашли - ни обрывков ткани от него, ни пепла, если его, к примеру, сожгли. Вообще никаких следов. Никакой зацепки! Основываясь на этом, Эллери, можно сделать только один вывод - мы искали цилиндр не там, где его надо искать! Во-вторых, благодаря принятым нами мерам, цилиндр все еще находится в театре - ведь здание закрыто и охраняется. Эллери, завтра с самого утра мы должны отправиться в театр и перевернуть там все вверх дном. Я не смогу спать спокойно, пока в этом деле не забрезжит какой-то свет. Эллери помолчал, а потом сказал негромко: - Все это мне ни капельки не нравится, папа. Цилиндр... Что-то с ним не увязывается, и все! Он снова погрузился в молчание. - Нет, все-таки все дело - в цилиндре! Надо начинать с него, и мы не промахнемся, папа. В нем вся разгадка, и ты найдешь таким образом решающую ниточку, которая приведет к убийце. Я настолько убежден в этом, что поверю в правильность выбранного нами пути только тогда, когда мы найдем эту шляпу и решительно продвинемся вперед. Старший Квин кивнул. - Со вчерашнего утра, когда у меня выдалось время поразмыслить об этой шляпе, я не могу отделаться от ощущения, что мы где-то сбились с верного пути. Сейчас у нас уже вечер среды - и впереди никакого просвета. Мы предприняли все необходимые шаги - и они ни к чему не привели. Инспектор загляделся на огонь. - Все запутано просто до безобразия. Все концы у меня в руках, но по какой-то проклятой причине я не могу их свести воедино, чтобы объяснить хоть что-нибудь... Без сомнения, сын мой, главное, чего нам недостает это решения загадки цилиндра. Зазвонил телефон. Инспектор вскочил и бросился к нему. Долго и внимательно слушал, что ему говорят, сказал два слова в ответ и положил трубку. - Кто же этот полуночный болтун, от которого ты только что узнал столько тайн? - усмехнулся Эллери. - Это был Эдмунд Кру, - ответил Квин. - Ты помнишь, я вчера утром послал его в Римский театр. Он провел там весь вчерашний день и весь сегодняшний. И докладывает, что в помещении театра нет никаких потайных комнат и помещений. Если Эдди Кру, величайший спец по архитектуре и строительству из всех, кто только служил экспертами в полиции, говорит, что тайников в здании нет, на его слова можно твердо положиться. Он вскочил и обнаружил в углу сидящего на корточках Джуну. - Джуна! Давай-ка расправляй мою добрую старую кровать! - грозно скомандовал он. Джуна, состроив уморительную гримасу, шмыгнул вон из комнаты. Квин повернулся к Эллери, который уже снял куртку и принялся развязывать галстук. - Первым делом пойдем завтра в Римский театр и начнем весь обыск сначала! - решительно сказал инспектор. - И обещаю тебе одно, сын мой: я не позволю и дальше водить себя за нос! Завтра кое-кому не поздоровится! Эллери с любовью обнял отца за плечи.