500 ливров ссуды, а 13 июля, согласно указу с печатью Мариньи, гофмейстер Мартен дез Эссар получил 4000 ливров для каких-то тайных целей, о которых
, само собой, он не должен был сообщать никому, кроме короля и Мариньи.
[856] В сентябре Мариньи, через Реньо Буюра, писца отряда арбалетчиков,
[857] заплатил оруженосцу Жану Бланкару за службу в войске и за убитую лошадь 79 турских ливров 5 су,
[858] а рыцарю Жаку де Берсе за службу в Дуэ 33 турских ливра,
[859] 17 ноября из казны в Лувре по устному приказанию Мариньи передали сумму в 1729 турских ливров 2 су 6 денье, которую Ангерран одолжил Карлу Валуа на расходы, связанные с турниром последнего дня перед постом, сопроводив его «королевской грамотой с печатью вышеупомянутого сеньора
(Мариньи), поверх которой стояла королевская печать»,
[860] следовательно, предписание было заверено королем и Мариньи. Эта сумму не выплатили из казны, а занесли на счет Ангеррана, так как он лично отдал распоряжение о ее выдаче Гильому дю Буа.
О денежных выплатах из казны Тампля, за отсутствием журнала нам ничего не известно. Сохранилась одна незапечатанная цедула, возможно автограф, предназначавшаяся виконту Руанскому: это приказ выплатить некому поставщику за десять вышитых золотом драпировок сумму в 62 турских ливра, которую нужно было занести на счет этого виконта. Этот составленный не по форме документ, написанный в приказном тоне, на листе пергамента, который представлял собой второй лист какого-то акта,[861] без указания даты, можно рассматривать как одну из цедул, выданных Ангерраном в 1314 г.; в них речь шла о закупке домашних принадлежностей, и кредит виконта Руанского относился к ведомству казны Тампля или королевской Палаты.
После смерти Филиппа Красивого Мариньи, что, впрочем, неудивительно, лишился своего необыкновенного могущества, о котором мы только что рассказывали, и 30 декабря, когда он еще не попал в немилость, но уже не располагал столь широкими полномочиями, жалованье ему было выплачено «по цедуле двора», согласно одной из последних записей в журнале Гильома де Монфокона.[862]
Помимо рассмотрения функционирования финансовых институтов и деятельности Мариньи в 1313 и 1314 гг., мы должны упомянуть об ассамблее, которую в большинстве случаев называют Штатами, О Штатах 1313 г. ничего не известно, и существование ордонансов от 18 сентября[863] и от 10 октября,[864] в которых шла речь о денежном курсе, не позволяет даже утверждать, что они вообще проводились в этом году.
Впрочем, 1 августа 1314 г. собрание ассамблеи состоялось в Париже, во дворце Сите. Король восседал на возвышении, посреди баронов и епископов, лицом к горожанам. Он пригласил Мариньи встать подле себя, и тот, обращаясь к жителям города, начал свою речь, используя игру слов «природа»