Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого (Фавье) - страница 211

Многое говорили о вынесенном приговоре, причем каждый стремился высказать свою собственную точку зрения, и, как сказал Жоффруа Парижский, «тот, кто меньше знал, больше говорил».[1503] Вскоре народ решил, что голод, начавшийся летом 1315 г., стал следствием этого судебного решения, которое отныне все как один стали считать незаконным.[1504] Именно зависть, по мнению многих, стала причиной смерти Ангеррана.[1505] Народ «был безмерно удивлен» и размерами богатства камергера Филиппа Красивого,[1506] и его внезапным падением; об этом говорили даже в Эно, где в том же 1315 г. Жан де Конде написал:

Для него Мариньи был преступником, достойным такой участи, и так же считал автор «Романа об уродливом Лисе»:[1507]

Любопытно отметить, что, по мнению современников, Мариньи признал свои ошибки или же не смог привести доказательства своей верности короне и честности. Жоффруа Парижский, выразитель народного гнева, заявил, что Мишель де Бурдене и Ангерран де Мариньи не смогли отчитаться в расходах, «запутавшись в собственных расчетах»,[1509] а в «Романе об уродливом Лисе» уточняется, что «новый король обвинил его во множестве преступлений и он в ответ не смог дать удовлетворительного объяснения».[1510] Тем временем нам. известно, что король одобрил отчет о бухгалтерии камергера, предоставленный ему комиссией, в которой было достаточно противников Ангеррана. Что же до его ответов, он отказался выступить 15 марта потому, что у него не было времени, чтобы обдумать выдвинутые против него обвинения после запутанной речи Жана Аньера, а также потому, что вечерело, и ему не дали времени на размышления. На заседании 26 апреля, уступив просьбе Карла Валуа, король лишил Ангеррана слова. Но, учитывая то, что общественность, в какой-то степени вполне справедливо, была враждебно настроена по отношению к Мариньи, неудивительно, что во время суда факты были несколько искажены не в пользу обвиняемого.

Что мы можем сказать по поводу вынесенного приговора? В соответствии с нашими понятиями о правосудии и политике он несправедлив. Скомпрометировавший себя несколькими нелицеприятными поступками и виновный в безудержных амбициях, Мариньи заслуживал бы ссылки, в которую предложил его отправить король, что, по вполне понятным причинам, вызвало протест Карла Валуа. Эти ошибки, повторяем, вполне обычные и простительные в XIV в., не могли стать поводом для вынесения смертного приговора. На смерть Мариньи обрекло неясное, сфабрикованное в нужный момент обвинение. Поскольку на основном судебном заседании вина Ангеррана не была доказана, против него применили обычное и беспроигрышное в таких случаях средство – обвинили в колдовстве и затем осудили на смерть.