— Васюков, принеси лопату.
Вторая была на танке Семена. Сергей протянул лопату высокому унтеру.
— Копайте.
— Чего копать, Ваше благородие?
— Могилу копайте.
Третья могила за неполные сутки. Унтер подхватил лопату с огромным облегчением — ни фамилии, ни части офицер не спросил, а за такое дело и на каторгу могут упечь… Над еще одним холмиком у дороги треснул жидкий залп.
— Мирошкин, займешь мое место, я буду в танке Семена.
— Есть!
— По машинам!
Забираясь в люк, Сергей влез рукой во что-то липкое. Кровь Семена, много натекло. К горечи потери примазалась гадливая мысль: «Может, и хорошо, что так получилось? Не ужился бы Сеня Шацкий с нынешним царским режимом. Нет, не ужился».
Заночевали в каких-то разрушенных китайских фанзах.[1] Места под крышей уже были заняты, но отказать в ночлеге товарищам, приехавшим на таких грозных машинах, не посмели. Какой-то пехотный поручик пытался расспросить Сергея, откуда они тут взялись, но лейтенант от него отмахнулся — все смертельно устали после тяжелейшего марша, особенно механики-водители. Казалось, что пройти весь путь пешком и то было бы легче.
Утром, когда танкисты, продрав глаза, добивали остатки НЗ, Мирошников принес еще одну плохую весть:
— Васюков пропал!
Быстро прочесали, насколько могли, окружающую местность, но заряжающего не нашли. Царские солдаты дружно отнекивались: «Не видали, Ваше благородие». Это «благородие» начало Сергея здорово раздражать. Уже выяснили, что вместе с Васюковым пропал его вещмешок и ППС.
— Сбежал, кулацкая морда, — подвел итог поисков Ерофеев.
— Почему кулацкая? — удивился лейтенант.
— Так кулацкая и есть! Из раскулаченных он.
Во взводе заряжающего командирского танка называли исключительно по фамилии, мало кто знал его имя. Васюков — туда, Васюков — сюда. Считали его парнем здоровым, что было действительно так, но туповатым. А вот это действительности не соответствовало. Необразованный — да, малость медлительный, но не дурак. Он едва ли не быстрее всех оценил открывшиеся перспективы и возможности, ведь в Сибирь его семья попала совсем не по своей воле. А так и хозяйство батино в Тамбовской губернии можно сохранить, и сестренка младшая, как и он, еще не рожденная, не умрет от воспаления легких в первую сибирскую зиму. Правда, самого Кольку Васюкова родственники могут и не признать, ну да уж как-нибудь, все-таки родная кровь. Вот и рванул.
— Ладно, — махнул рукой взводный, — черт с ним. Приготовиться к маршу! Иваныч, что у нас с горючим?
В конце концов, он и сам понимал, что долго скрывать свое появление здесь не удастся, а вывезти танки без приказа местных верхов не получится. Только до этих верхов нужно еще добраться. Как и до железной дороги.