Что думал наш капитан, Эрнест Иванович Фрейман, когда «дед» доложил, что машина в порядке? Был тот редкий на войне случай, когда можно было отказаться, в штабе вошли бы в положение, а может, и нет? Вот только наши бойцы в Одессе, которым по плану эвакуации было назначено место на «Большевике», что бы стало с ними? Идти назад засветло было смертельным риском, вот только остаться там — это была для них смерть без всяких вариантов. Значит, надо было идти, ну а чему быть, того не миновать.
Когда мы подходили, еще в спасительной темноте, навстречу нам уже шли груженые транспорта. У фашистов еще не было флота на Черном море, опасность представляла лишь их авиация, и наши разумно решили не собирать один общий конвой, а отправлять каждый транспорт «по готовности», в сопровождении лишь пары «мошек» или торпедных катеров. Первыми шли быстроходные пассажиры крымско-кавказской линии, «Армения», «Аджария», «Украина», и еще один, «Грузия», поврежденный авианалетом, выходил на буксире эсминца «Шаумян». Затем следовали грузовозы, среди которых выделялся огромный «Курск». Из труб вился дымок, даже у теплоходов — механики выжимали из машин все, чтобы с рассветом оказаться как можно дальше от вражеских аэродромов. А мы лишь подходили к порту.
А когда мы пришвартовались, за час до рассвета, оказалось, что брать некого. Штаб погрузки, получив сообщение о нашей аварии, на нас уже не рассчитывал, посадив предназначенных нам красноармейцев и имущество на малые суда. Мы взяли на борт лишь двадцать человек саперов, минировавших порт и уходивших последними. И «Большевик» ушел последним из Одессы, оставленной нами 16 октября 1941 года.
Недалеко от мыса Тарханкут нас атаковали торпедоносцы. И старый, тихоходный транспорт не мог увернуться от двух сброшенных торпед. Капитан Фрейман мостика не покинул. Ему был пятьдесят один год, он прежде был старшим помощником у легендарного Лухманова на учебном барке «Товарищ», а в молодости успел сходить в Вест-Индию на рижских парусных судах.
Я был старпомом на «Большевике». С августа сорок второго — капитан. Принял в Америке это вот судно, «Краснодон», стандартный тип «Либерти», из числа поставленных нам по ленд-лизу. Успел совершить лишь один рейс — домой, в Мурманск. И вот теперь, эта миссия, не обычный грузовой рейс. Кроме обычного экипажа, как в мирное время, на борту еще военная команда под началом лейтенанта. Вот только лейтенант наедине предъявил мне документ с личной подписью самого Берии. А двадцать восемь его «богатырей» (тоже большее число, чем обычно на таких судах) похожи скорее на осназ, чем на матросов-срочников. Мурманск, Нью-Йорк, Фритаун, Кейптаун, Бомбей — и обратно. А когда и если наступит час, лейтенант (он и в самом деле в этом чине, только госбезопасности) скажет, что надлежит делать. И я должен обеспечить выполнение, по своей морской части.