В остальном все как в мирное время. Несем вахты, накручиваем мили на винты. Трижды, обнаружив акустикой далеко шумящую цель и прикинув ее курс по изменению пеленга, давали приказ на «Краснодон» совершить уклонение, чтобы цель осталась за горизонтом. Еще в трех случаях было сочтено, что цель опасности не представляет, пройдет сильно вдали, за пределом своего обнаружения. Причем две были опознаны как немецкие лодки «семерки», можно было поохотиться, но оставлять «Краснодон» надолго без опеки, два-три часа до цели и столько же обратно, было сочтено нецелесообразным. Так что пусть пока живут.
Большакову и его ребятам было легче всего. Они в основном отсыпались, ну еще участвовали в политбеседах. Осназовцы были заняты присмотром за пленными, которых у нас насчитывалось на борту целых девять голов: четверо немцев и пять итальянцев. Менялись на переборке таблички «день» и «ночь». А наше место на карте было все ближе и ближе к северу.
Где-то на просторах Атлантики сходились в сражении эскадры, тонули корабли, тысячи людей болтались на плотиках посреди океана. А мы, оставляя все это за кормой, тихо, мирно, незаметно шли к дому — и никому пока не было до нас дела.
Берлин, Рейхсканцелярия, 4 мая 1943 года.
— Итак, что каудильо просил мне передать? Я понял из ваших «верительных грамот», что вы пользуетесь его абсолютным доверием. Однако должен вас предупредить, что у меня очень мало времени. Я вас слушаю!
— Фюрер, каудильо интересуется, нужен ли вам Гибралтар.
— И что он хочет взамен?
— Если коротко, то — Португалию.
— Сейчас не время и не место для шуток! Когда я предлагал каудильо свою помощь в сорок первом, что он мне ответил? Теперь же, когда Англия предъявила вам ультиматум, вы не нашли ничего лучшего, чем спешить за помощью ко мне? Побольше получить и ничего не отдать? У каудильо случайно не было евреев в родословной?
— Фюрер, речь, к сожалению, идет не об уступках. Каудильо официально заявляет, что он не давал приказа командующему нашей эскадрой атаковать британский флот! Потому британцы нагло лгут, говоря о нашей виновности. Три эсминца напали на гораздо более сильную эскадру, причем тому нет свидетельств от другой стороны, кроме британцев. По-вашему, в это можно поверить?
— Однако британцы потеряли много больше. Авианосец, линкор и крейсер — на три эсминца?
— Военная удача переменчива и непредсказуема. А испанцы не трусы.
— Зато британцы не прощают таких оскорблений. Чтобы кто-то посмел атаковать и потопить их корабли? И по большому счету они правы — потому что сильнее. Так уж повелось, что сильные диктуют свои правила — а слабым остается кричать о справедливости. Сегодня вы оказались слабее. Какой интерес рейху вступаться за вас?