— Простите, какую границу? — усмехнулся «ковбой». — Тридцать девятого года?
— Однако же наши гарантии полякам, данные весной тридцать девятого, никто не отменял! И если тогда некоторые обстоятельства помешали, то не вижу причин, почему мы должны игнорировать эти гарантии сейчас!
— Объявим Сталину войну из-за поляков?!
— Нет, конечно! Но предупредим. Думаю, русским тоже неохота воевать с нами из-за польской границы.
— Джентльмены, мы, кажется, отвлеклись от текущего вопроса, — прервал спорящих «аристократ». — Что делать сейчас? Повторяю, если мы решим высаживаться в этом году, решать надо немедленно!
— Я за то, чтобы не идти на обострение из-за гипотетической угрозы, — заявил толстяк. А вот убытки будут реальны!
— Ваша прибыль — усиливать русских? — усмехнулся «ковбой». — Продавать им промышленное оборудование, да еще в таких количествах?
— И что? Их возможности с нашими все равно не сравнить! Что там они у меня купили — полные комплекты нефтехимического завода, завода автомобильных дизельных двигателей и собственно автомобильного. А сколько таких заводов у нас?
— И еще большое количество станков и машин самого разного назначения, по списку.
— Из запрещенного? — вмешался военный.
— Из того, чем они могут ослабить нашего пока еще главного конкурента, Еврорейх, — отрезал толстяк. — И я не понимаю, зачем нам из-за «завтра» мешать тому, что приносит очень неплохую прибыль сегодня. А вот когда они ослабят фюрера и понесут потери… Зачем нам влезать самим?
— Поддерживаю, — сказал военный. — После летней кампании, если она окажется с тем же итогом, будет повод к беспокойству. Сейчас — нет.
— Не говоря уже о том, что, получив от нас ультиматум, русские могут ответить совсем уж непредсказуемо, — поддержал «ковбой», — вплоть до перемирия и союза с гуннами и макаками против нас.
— После того, что гунны у них натворили?
— А вам знакомо такое понятие, как «реалполитик»? — усмехнулся «ковбой». — Повторяю, сейчас русские нам нужны. Глупо выбрасывать инструмент, не сработанный в полной мере. А русские сейчас выступают именно таким нашим орудием против рейха. Меня гораздо больше беспокоит этот проходимец Петен. По-вашему, это терпимо, что он умудряется фактически вести войну и против русских, своей армией, и против нас, своим флотом, формально оставаясь нейтралом? Также и голландцы, бельгийцы, датчане…
— Если Петен обосновывает свои действия «боязнью ужасов войны», то мы можем показать ему, как он ошибается, ожидая их исключительно с одной стороны, — ответил военный.
— Это оттолкнет от нас французов, — заметил толстяк.