Она ненавидела себя за эту истерику. Ненавидела, что нашествие этих стервятников изменило все. Теперь она должна рассказать о грязной кампании после ее развода и почему она сбежала.
— Мы могли бы затаиться на время. Спрятаться здесь.
Ее гнев стал угасать, более от слова «мы», чем от его заявления. Парень был образцом спокойствия. Неужели его ничто не взволновало?
Рухнув на ближайший стул, она провела рукой по лицу:
— Извини, я, кажется, веду себя как сумасшедшая.
— Ты не любишь прессу. Я это понял.
— Правда?
— Да. — Он оттолкнулся от стола, к которому прислонялся, и сел рядом с ней. — Быть дочерью премьер-министра, наверное, очень тяжело — за каждым твоим шагом пристально следят.
Ава кивнула, довольная, что он верит, что именно это было причиной ее паранойи.
— Теперь я ценю свою частную жизнь даже больше, и слушать, как они задают свои идиотские вопросы…
Она вздрогнула при воспоминании о толпе у гостиницы.
— А это ничего, что ты приготовила целый ворох вопросов для меня, собираешься вторгнуться в мой внутренний мир, анализируешь мои ответы, пишешь невесть что обо мне?
Она улыбнулась, чего он и добивался, ее сердце радостно забилось, когда он взял ее руку.
— Я понятия не имею, почему здесь оказалась пресса. Наверное, какая-нибудь важная персона приехала в отель, а когда они увидели тебя, то накинулись с вопросами.
— А ты был, кажется, вовсе не против их присутствия?
— Это лицо предназначено, чтобы красоваться на обложках журналов.
Он повернулся профилем, и она засмеялась:
— И не существует ничего, что бы ты не сделал для известности?
Он напрягся и посмотрел на нее. На какой-то миг его глаза наполнились невысказанной болью.
— Я бы, пожалуй, не раздевался.
Она подняла руку и сделала движение, как будто записывает это воображаемой ручкой.
— Вот, вычеркиваем первый вопрос из моего списка.
— Да, о твоих вопросах… Я же должен ответить на них.
Он хочет, чтобы она провела интервью сейчас?
После того как несколько дней уклонялся от этого, он выбрал самое странное время. Ее нервы были взвинчены.
Но Роман был прав. Там, за дверями отеля, ее поджидали репортеры, теперь из отеля лучше не выходить. Ава подняла руку:
— Дай мне пять минут, я возьму в номере свои записи и вернусь.
— Не возражаешь, если мы поговорим в баре на первом этаже?
Она ощутила укол разочарования. Она надеялась, что после интервью они переключатся на другое — он обовьет ее руками и поможет забыть о папарацци.
Это было первый раз, когда они были вместе в его комнате, а он не хотел наброситься на нее, и у нее напрашивался вопрос: почему? Она не стала спрашивать. Она поняла, что ум и сердце у нее сейчас не в ладу. А самое главное было для нее теперь — написать статью и пройти тестовое задание.