Ванечка Старкевич, запутавшись, остановился, потом, вспомнив, о чем он, продолжал:
— Ведь какое-то количество людей, пусть они исчисляются тысячей, все-таки хотят жить по-человечески. В нашем поколении это тысяча, в следующем — уже десятки тысяч...
Ванечка замолк, увидев, что Хащ поднимает голову. Тот поднял. Мутно посмотрел, поднялся и, наклонившись вперед, как бегун с низкого старта, рванул к выходу в сторону уборной.
— Никто и не говорит, — Ванечка закричал ему вдогонку, — что, кто бы ни оказался у власти — вы, я или кто-то еще, власть будет чистая. Такого не бывает. Но главное, что бы она не душила все живое... Я знаю две вещи: лично я хочу жить только здесь, и хочу жить хорошо.
— Это ты правильно придумал, — сказал Юра Хащ, остановившись и пытаясь обернуться, — даже гениально. Все хотят.
учитель
Петр Мальцев появился последним, он всегда старался так — потому что совсем не пил. Разве в таком вот исключительном случае. Первый и последний юбилей.
Виктор Евгеньевич последних года два ему грозился: «Как только все брошу, сразу к тебе в газету и приду, будем вместе сражаться». Ему, мол, не хотелось бы, но старая мудрость велит: не интересуешься политикой, так она заинтересуется тобой.
Сейчас, выслушав, как у Дудинскаса все не выходит освободиться, Мальцев его неожиданно успокоил:
— Вы и не торопитесь. Торопиться незачем.
— Это почему же?
— Положим, против кого мы с вами стали бы сражаться, дне понятно. Но с кем вместе и за кого?
В том смысле, что оппозиция-то, сами видите, совсем не та. Да и народ... Глупо навязывать народу чуждые ему интересы...
— Народ мы с тобой воспитаем, — пошутил Дудинскас.
Мальцев торжественно пожал ему руку:
— Желаю удачи. Но, к своему огромному сожалению, принять вас к себе на работу я не могу.
— Петя, я и девушек всегда учу: «Никогда не отказывайте в том, о чем вас не просят».
— Нет, это я вас не прошу. Причина банальна: нет денег.
— А как же мировой империализм? ЦРУ, немецкая разведка, сионисты... Они что, совсем не помогают? Батьке спецслужбы докладывают...
— Докладывают не только Батьке. По телевизору Месников даже сумму назвал: триста штук выделено иностранными службами на проведение только одной акции.
— Триста тысяч?
— Или миллионов? Какая им разница, что молотить... Вот вы бы, Виктор Евгеньевич, еще и его воспитали... А за одно и этих жмотов-империалистов.
бессмертный опыт
Перед отъездом господин Ядровец, американский посол, спросил Дудинскаса:
— Скажите, с чего бы вы посоветовали начать новому послу, чтобы хоть как-то вам здесь помочь?
На официальном прощании очередь к Ядровцу стояла, как в Мавзолей, и времени, чтобы ответить, не было. Отшутившись, Виктор Евгеньевич отошел в сторону, освободил доступ.