Председательствующий поэт и секретарь Союза писателей Гил Нилов важно восседал. Но тут, оставив важность, коршуном взлетел на трибуну:
— Не хотел бы я, чтобы выступивший тут оратор на собственной шкуре прочувствовал, каково нам на этой сковородке, — стройный и высокоосанистый Нилов вступился за свой позвоночник.
— Я протестую, — поднялся в президиуме пожилой человек с множеством наградных колодок на выходном коричневом пиджаке. — Я пришел на партийное собрание, а его превращают в митинг. Я вступил в партию во время войны...
— Во время войны ты служил в заградотряде. И стрелял только по своим, — раздался с галерки чей-то негромкий, но всеми услышанный голос.
— Присутствие на собрании беспартийных не позволяет нам выработать правильное решение, — засуетился по тревоге вызванный и сидящий рядом с Ниловым первый секретарь горкома партии Галков. — Есть предложение, попросить посторонних удалиться.
Вытурили из "родного дома", еще и обозвав.
Антон Небыль, сивогривый, огромный и сутулый, как белый медведь, поднялся и в наступившей вдруг гробовой тишине большими, неслышными по ковровой дорожке шагами направился к выходу...
Это было уже слишком. Как-то забыли, что он беспартийный, хотя и народный.
— Надо вернуть, — зашумели в зале. Но не громко.
Антон Небыль не слышал. Старый и старой школы человек, он, видимо, считал ниже своего достоинства расслышивать робкие голоса.
— Надо вернуть, — согласился президиум.
Но Небыль уже ушел, не проявив и грана медлительности, недостойной Народного поэта в почтенном возрасте.
Партийное собрание продолжалось три дня. В конце концов приняли текст телеграммы в Москву и с чувством исполненного долга разошлись.
Но ее никто не отправил. Испугались гнева местных начальников? Не захотели прогибаться перед начальниками московскими, жалуясь на своих? А может, как раз и прогнулись перед столичными, не осмелившись потревожить?»[113]
возвращение блудного сына
Виктор Евгеньевич Дудинскас, снова писатель, вернувшийся на стезю, непривычно свободный от пут собственности и исполненный предощущением новых поворотов судьбы, остановился у парадных дверей особняка Дома писателя, куда он был письменно приглашен на заседание правления.
Рядом с дверями красовалась табличка:
УПРАВЛЕНИЕ ХОЗЯЙСТВОМ
Главное Управление Административных Зданий
Строение № 6
Дудинскас пожал плечами и, потянув на себя, открыл дверь с волнением блудного отрока, ступившего на порог отчего дома.
ничего не изменилось?
В нетопленом зале заседаний на втором этаже пустынного здания обсуждали проект челобитной