Едва я вышел из машины, спортсмены сразу же направились ко мне. Им очень хотелось со мной побеседовать, но в «БМВ» открылась дверь, и Соленый негромко сказал, обращаясь к ним:
— Ребята, я, кажется, первый пришел.
Спортсмены притормозили. Внимательно посмотрели на Соленого и его тачку. Потом переглянулись, и решили соблюдать очередь. А я уже все понял, и сам сел в машину.
Соленый на самом деле приехал по мою душу в одиночестве. Когда я захлопнул дверь, он пару секунд стучал пальцами по баранке, потом произнес:
— У нашего знакомого на самом деле большие проблемы.
— Неужели мне сказали правду? — спросил я.
— К сожалению, да. Сурок бился до последнего, но он действительно попал в «пресс-хату» Перевели его туда третьего или четвертого числа. И с того момента опускали каждый день. Каждую ночь, в смысле. И каждый раз избивали.
— Но зачем?
— Трудно сказать. Кому-то надо было, чтобы он либо пошел «паровозом», либо его просто подводили к вешалке… Теперь, понимаешь, он человек конченый. По любому, ни один блатной руки ему не подаст. Да и тебе не советовал бы его теперь даже вспоминать.
Я молчал. Было, о чем задуматься. Хотя бы о том, что Дина сообщила мне о неприятностях с Сурком (откуда она вообще может знать о таких вещах?!), еще первого…
Вот ты и попал, Сурок! Не приведи боже кому-то оказаться теперь на его месте! И если я еще питал очень слабую надежду на то, что смогу повидаться с ним в тюрьме, то теперь мне словно внутренний голос говорил, что не стоит и пытаться.
— Это кто? — спросил вдруг Соленый, взглядом показывая на спортсменов.
— Знакомые, — ответил я рассеянно.
— Че им надо?
— А, по-моему, им моя тачка не нравится.
— Да?
Соленый вдруг приоткрыл дверь со своей стороны.
— Уважаемые, будьте так любезны, подойдите сюда, — обратился он к ним.
— А зачем, собственно? — спросил товарищ моего соседа.
— Прикажете мне выйти самому? — самым деликатным тоном поинтересовался Соленый.
Парни все же подошли.
— А ты вылазь. И отойди к своей тачке, — сказал Влад.
Я послушался доброго совета. Не знаю, о чем беседовал Соленый со спортсменами, но разговор был мирным и недолгим. Потом оба отошли в сторону, и Влад махнул мне рукой: подгребай, типа.
— Если у тебя с ними рамсы, подойди и извинись, — сказал он. — Больше я подобные проблемы разруливать не буду, это последний раз.
Не прощаясь, Соленый захлопнул дверь и завел двигатель. Я подошел к хоккеисту и произнес:
— Извини меня. Я был не прав. Сглупил.
Спортсмен поиграл желваками и отвернулся. Его приятель пожал плечами и тоже потерял ко мне интерес. Я вернулся к своей машине, отъехал следом за «БМВ» от подъезда и завернул во двор.