Потом вернулся Джауль Барунданди. Под взглядами своих Сиятельств он вел себя с нами как лучший в мире начальник. Сказал Сабредил, что пора уходить. Сабредил энергично встряхнула Саву. Слезая со стола, я жалобно захныкала.
– Что с ней? – спросил Барунданди.
Она голодна. Мы не ели весь день.
Обычно нас кормили – объедками, конечно. Тоже вид приработка. Сабредил и Сава обычно часть своей доли забирали домой. Все женщины-работницы так делали.
Протектор наклонилась вперед, пристально и настойчиво вглядываясь в наши лица. Чем, хотелось бы знать, были вызваны ее подозрения? Может, ее паранойя была настолько застарелой, что включалась совершенно интуитивно? Или она действительно могла читать мысли, хотя бы отчасти?
– В таком случае, пошли на кухню, – сказал Барунданди. – Сегодня у поваров осталось много лишнего.
Мы потащились за ним. Каждый шаг ощущался как огромный прыжок от зимы к весне, от тьмы к свету. Отойдя на некоторое расстояние от зала заседаний, Барунданди сильно удивил нас. Пробежав рукой по волосам и тяжело отдуваясь, он сказал Сабредил:
– Ох, до чего же хорошо вырваться оттуда! Рядом с этой женщиной мне всегда не по себе.
Мне тоже рядом с ней было не по себе. И только глубочайшее проникновение в образ спасло меня от того, чтобы выдать себя. Надо же! Кто бы мог подумать, что в Джауле Барунданди сохранилось еще что-то человеческое? Я почувствовала, что Сабредил сильно сжала мою руку, и вздрогнула.
Отвечая Барунданди, Сабредил смиренно согласилась, что да, присутствие Протектора нагоняет ужас.
Кухня, обычно не доступная для таких, как мы, случайных работников, была настоящей продуктовой сокровищницей. И даже охранявший ее дракон отсутствовал. Сабредил и Сава наелись до отвала, так что могли передвигаться лишь с трудом, точно откормленные утки. Да и с собой прихватили немало, надеясь, что удастся все это добро вынести. Получили свои жалкие монеты и побыстрее смылись, пока на них не навалили новой работы и до помощников Барунданди не дошло, что отстегиваемая им обычно часть заработка уплывает из рук.
Снаружи у входа стояли вооруженные охранники. Это было что-то новое. Серые, не солдаты. Они не слишком интересовались теми, кто выходил наружу. И не производили обычного беглою досмотра, целью которого было выяснить, не украл ли кто-нибудь из бродяг княжеское серебро.
Жаль, что наши образы не предполагали проявление излишнего любопытства, тогда я смогла бы получше разглядеть причиненные нами повреждения. Обстроенная лесами деревянная стена-куртина уже приобретала отчетливые очертания. Но даже того, что я успела мельком заметить, было достаточно, чтобы внушить чувство благоговения. До сих пор мне не приходилось видеть собственными глазами, на что способны более поздние варианты оружия, стреляющего огненными шарами. Передняя часть Дворца казалась сделанной из темного воска, в который раз за разом втыкали раскаленный добела железный прут. Камень не только расплавился и потек, но местами просто испарился.