Комбат начал разговор, не размениваясь на предисловия:
– Минная обстановка там сложная. – Подполковник обвел взглядом притихший строй. – Это мягко говоря. Кроме того, имеются достоверные сведения о наличии в районе нескольких бандгрупп численностью от десяти до тридцати человек каждая. Но все же главное – мины. Мне приходилось здесь работать. В две тысячи пятом этот район входил в зону ответственности нашего отряда. Наибольшие потери случились именно тут. Не обходилось без боестолкновений, но опять же основная опасность исходила от мин. Подрывы случились практически в каждой группе. В одной подорвались четверо за одни сутки. Отнеситесь к моим словам со всей серьезностью. Для предотвращения ранений и гибели людей приказываю движение осуществлять только с миноискателем…
«Он прекрасно знает, что постоянно вести поиск с использованием миноискателя невозможно, – размышлял Ефимов. – Темп не тот, да и не везде с миноискателем можно пройти. Наверное, подозревают об этом и наверху, но продолжают слать телеграммы о постоянном использовании миноискателей при передвижении. Задницы прикрывают и тут же двигают фигурки. Мол, дойти до рубежа к… осуществить переход до… организовать засаду не позднее… Какой тут на фиг миноискатель?» – возмущался прапорщик, а комбат продолжал расписывать все прелести предстоящего выхода.
Личный состав взгрустнул. Если до сегодняшнего дня среди бойцов и оставались оптимисты, надеявшиеся всего-то поучаствовать в учениях и благополучно вернуться на зимние квартиры, то теперь таковых не осталось. Скептики торжествовали и откровенно злорадствовали.
Особого страха на личный состав комбат не нагнал. Полное осознание предстоящего придет к людям несколько позже, через часик-другой, а то и после первых потерь. Но настроение Мелихов подпортил даже видавшим виды офицерам и тому же старшему прапорщику Ефимову.
Казалось бы, ему до всех таких вот напоминаний и дела нет, он и без них все помнит и знает. Ан нет, длительный перерыв накладывает свои отпечатки… По спине старшего прапорщика побежал холодок предвкушения, легкий, едва заметный, но все равно неприятный. Гарантии в том, что при всей своей опытности он не взлетит на мине, не мог бы дать никто. Не существовало такого опыта, чтобы предусмотреть все.
На фоне этого странной выглядела его полная внутренняя уверенность в благополучном исходе любого боя. Почему? Может, потому, что в бою от собственных действий зависит многое, если не все, а мина – если уж ошибся, то не исправить…
Командир продолжал расписывать предстоящие трудности и опасности. Жаркое солнце било в лицо.