Сумрак окутал окружающую пустыню. Макрон и Катон поднялись в одну из угловых башен оценить обстановку. Некоторые бандиты, ободренные разрушением башни, осмелились подобраться к форту поближе, что привлекло внимание лучников, расставленных равномерно по стене. Время от времени стрела из форта со свистом неслась к ближайшим врагам, заставляя их разбегаться и искать укрытия. Один из нападавших некстати бросил взгляд наверх, и зазубренный наконечник стрелы попал в лицо неприятеля и пробил череп насквозь.
— Отличный выстрел! — прогремел Макрон над стеной; один из лучников обернулся, благодарно наклонив голову, и, мигом положив на тетиву новую стрелу, начал выискивать следующую цель.
В последних лучах заходящего солнца враг добил то, что оставалось от башни, и прекратил бомбардировку. Они продолжат наутро, и через несколько часов брешь станет достаточно широкой для атаки Баннуса и его армии. Во вражеском лагере зажглись костры; пение и смех стали слышны римлянам, которые продолжали возводить внутреннюю стену. При свете факелов Макрон и Катон проверяли работу солдат. Новая стена поднялась почти на восемь футов, и ее толщина позволяла сдержать натиск волны атакующих. Со стороны двора форта выстроили узкий стрелковый помост; с него обороняющиеся могли стрелять по противнику, которому придется карабкаться по грудам обломков, рассыпанных перед стенами форта.
Макрон похлопал по грубой поверхности:
— Получится.
— Должно получиться, — негромко отозвался Катон. — Когда они закончат разбираться с башней, их будет сдерживать только эта стена.
В колеблющемся свете факела Макрон взглянул на друга:
— Ты прав. Они закончат утром.
— Если ночью ничего не случится с онаграми.
— Я говорил, — устало ответил Макрон, — это слишком опасно.
— Мы так и так в опасности, — сказал Катон. — По крайней мере, если попытаемся, то, возможно, притормозим их на день-другой, выиграем время. Стоит попробовать, командир.
Макрон не был убежден.
— Я же говорил: тот, кто отправится в темноте, не найдет дорогу через заграждения.
Катон уставился на факел Макрона; ветеран заметил оживленный огонек в глазах друга — такой огонек обычно означал бешеную работу мысли, после которой Катон выдвигал свои безрассудные планы. Макрон почувствовал холодок в груди.
— Разреши мне возглавить вылазку, командир.
— Тебе жить надоело, Катон?
— Нет, просто ужасно не хочется торчать здесь и ждать, когда меня убьют. Кроме того, кажется, есть способ безопасно пройти через наши заграждения…
— Ты уверен? — тихо спросил Макрон.
Катон замазал черным лицо и все участки кожи, не закрытые темно-коричневой туникой, подпоясался перевязью с мечом, а за спину вскинул заплечный мешок, где были приготовлены трутница и несколько горшочков с маслом. Позади выстроились двадцать солдат, также экипированных для ночной вылазки.