— Что прикажешь делать с этим? — спросил центурион.
Скрофа взглянул на бандита и сложил руки на груди.
— Распять. Здесь, в центре деревни.
— Что? — переспросил Катон. — Это пленный. Его нужно допросить — он может рассказать что-то полезное.
— Распять его, — повторил Скрофа. — А дом этой женщины сжечь.
— Нет! — Катон шагнул к префекту. — Она спасла нам жизнь, рискуя своей. Не смей уничтожать ее дом!
Скрофа нахмурил брови, возмущенно вздохнул и заявил тихим и гневным голосом:
— Женщина призналась в помощи врагу и отрицает власть императора. Этого я не потерплю. Этим людям нужно преподать урок. Они или за нас, или против нас. — Скрофа повернулся к Мириам. — Пусть подумает об этом, глядя на пожар.
Мириам ответила на его взгляд, презрительно сжав губы.
Сердце Катона колотилось. Он ужаснулся вопиющей несправедливости решения префекта. Оно было бессмысленным. Хуже, чем бессмысленным — оно было нарочито неверным. Если такая награда ждет тех, кто с риском для жизни спасает римских солдат, жители Иудеи никогда не смирятся с империей. Но и это не все, подумал Катон. Такое наказание было аморальным. Он покачал головой и вытянулся перед префектом, заставляя себя говорить как можно спокойнее.
— Не сжигай ее дом, командир.
— Это почему же? — удивленно спросил Скрофа.
— Я тебе не позволю! — выкрикнул Катон.
Удивление сползло с лица Скрофы.
— Как ты смеешь противиться моей власти, центурион? За такое я тебя разжалую, отдам под трибунал. Да я…
Прежде чем префект успел продолжить, Макрон схватил друга за руку и подтолкнул к навесу.
— Парню сильно досталось по голове, командир. Он не понимает, что говорит. Иди, Катон, посиди в тенечке. Тебе надо отдохнуть.
— Отдохнуть? — Катон уставился на друга. — Нет. Я должен остановить это безрассудство.
Макрон покачал головой и потащил Катона прочь от префекта, шепча:
— Заткнись, дурачок. Пока я тебя не заткнул.
— Что? — Катон в изумлении уставился на друга.
Макрон подтолкнул его к скамье под навесом.
— Сиди тихо и ничего не говори.
Катон затряс головой, но Макрон вцепился ему в руку и зашипел:
— Сядь!
У Катона голова пошла кругом от замешательства. Скрофа собирался совершить чудовищную несправедливость, которой Катон намеревался помешать. А Макрон, взяв сторону Скрофы, не желал дать другу возможность протестовать. Катон беспомощно осел на скамью и посмотрел на Мириам. Ее лицо посуровело, но она не могла скрыть слез, блестевших в уголках глаз. Помедлив мгновение, Симеон взял ее за плечи и повел в дом.
— Мириам, давай спасем, что можно, пока еще есть время.
Женщина кивнула, скрываясь в тени.