— Что ты имеешь в виду, центурион Макрон?
— Человек со стороны может подумать, что вы нарочно пытаетесь подорвать безопасность этих земель.
Катон, стоящий у плеча Макрона, вздрогнул. Его друг был близок к тому, чтобы выдать их истинную миссию. Он слегка ткнул в пятку Макрона мыском сапога. Ветеран бросил на приятеля испепеляющий взгляд и снова повернулся к Скрофе.
— Ну и по какой же причине я бы так поступил? — фальшиво рассмеялся префект.
— Узнаем. И скоро, — тихо ответил Макрон. — Как только я приму командование, то приложу все силы, чтобы раскрыть ваши игры, и, может быть, сам проведу сокращенный трибунал.
— Хорошо, что напомнил. — Скрофа откинулся на спинку кресла и, сложив ладони, переплел пальцы. — Наверное, нужно было раньше сказать. Послание из Кесарии появилось в форте совсем недавно. Его доставил ваш проводник, Симеон. Видишь ли, прокуратор решил, что запрос на подтверждение твоего назначения не входит в его юрисдикцию, и переслал его легату Сирии. Боюсь, это значит, что мы не скоро узнаем новости. А пока я обязан оставить командование когортой за собой, — с притворным сочувствием заметил префект. — Призна́юсь, я не меньше твоего расстроен отсрочкой, но уверен, что Кассий Лонгин немедленно займется решением этого вопроса.
— Это уж наверняка, — пробормотал Макрон. — А где Симеон? Я хочу поговорить с ним.
— Я оставил его при себе — хороший проводник всегда пригодится. Тебе ни к чему его видеть. По крайней мере, пока. Тем временем оставайтесь в своих квартирах.
— В своих квартирах? Ты сажаешь нас под арест?
— Пока нет. Но посажу, если вы будете доставлять мне новые беспокойства. Центурион Постум поставит охрану у ваших квартир.
Макрон повернулся к Катону с хмурой улыбкой:
— Я приехал сюда, чтобы стать префектом когорты. Вместо этого я, похоже, стану пленником.
— Можете идти, — резко завершил разговор Скрофа. — Постум, проследи, чтобы их отвели в квартиры и содержали там.
Адъютант ухмыльнулся:
— С удовольствием, командир.
Постум поместил обоих центурионов в одну комнату, чтобы их было легче сторожить. Макрон терпел первые дни заключения достаточно спокойно, а Катон, изнывая от бездействия, сидел у окна и глазел на стены форта. Вокруг жизнь текла размеренно и неторопливо: посты сменялись через равные промежутки времени, солдаты вставали на рассвете, час занимались муштрой, потом отправлялись на завтрак. Потом — снова муштра, пока солнце, поднявшись высоко, не обрушивало на форт и окружающую пустыню невыносимый жар. Тогда солдаты прятались в тень — оставались только часовые, охраняющие стены в знойной духоте, от которой даже ящерицы спасались, цепляясь за стены в поисках тени и ожидая, когда пройдут душные полуденные часы.