Страсть фельдмаршала к знаниям сравнима лишь с его любовью к утонченности. Он — гурман и у него такие винные погребки, какие редко можно встретить в Азии. Как политик и дипломат он славился не менее, чем любовью к красивым девушкам и утонченным блюдам.
Впервые Борис встретился с фельдмаршалом в Клубе-300 в Калькутте, когда Его Высочество направлялся в Лондон, где в течение ряда лет был непальским послом. Вскоре после моего отъезда из Непала фельдмаршал скончался.
Казалось, что, помимо фельдмаршала, в долине обитает еще масса генералов, т. к. многие представители династии Рана были возведены в чин генерала, или, по крайней мере, полковника при рождении. В своей импозантной униформе эти офицеры по вечерам представляли забавную картину, более соответствующую предыдущему веку, когда со всеми своими регалиями они появлялись на многочисленных официальных приемах.
Борису они напоминали его раннее детство в Одессе в царской России, когда перед сном ему разрешали подглядывать в щелку на гостей, собравшихся на торжественный ужин.
В числе других именитых непальцев были три сына короля Трибувана — принцы Махендра, Гималая и Басундара. Борис подружился с Басундарой, невысоким, жилистым человеком. Глаза его светились умом, а на лице блуждала загадочная улыбка.
В Непале всегда можно было заняться чем-то необычным или встретить странных людей; и с Борисом я был готов ко всему. Через несколько дней после отъезда российского космического трио Борис поинтересовался, не хотим ли мы съездить в Ичангу.
— А что это? — спросил я, заинтересовавшись тем, что Борис собирается предложить мне.
Хотя Борис довольно непредсказуем, я даже не ожидал того, что он скажет:
— Это моя дача, куда я езжу на уик-энд.
В Катманду такая фраза звучала поистине странно — дача в долине, где не существовало уик-эндов, т. к. рабочее время никем не определялось. Более того, если исходить из королевского декрета, неизвестно на каком основании день отдыха выпадает на субботу, и потому непонятно, на какие дни приходится уик-энд.
Когда я поинтересовался у Ингер, что за дача у них в Ичангу, она рассеянно ответила:
— Не знаю. Ведь вы уже познакомились с Борисом. Он договорился с одним из вельмож Рана о том, чтобы взять в аренду какое-то хозяйство в горах.
Когда я попытался узнать подробности у Бориса, он лишь заметил, что ему надоели приемы, и он решил заняться свиноводством. Если бы так ответил мне кто-нибудь еще, я бы вышел из себя, но с Борисом надо быть готовым ко всему.
Три дня спустя я спокойно сидел в баре «Як и Йети» с молодым британским альпинистом, когда внезапно отель огласил резкий вопль. Мы все вскочили в тревоге, т. к. со двора донеслись новые вопли. В моем мозгу промелькнула мысль о том, что мне как-то довелось услышать от Бориса: был случай, когда пекари отеля зарезали друг друга ножами. Я бросился на галерею второго этажа за баром и вгляделся в глубину парка. Там было темно, и все было спокойно. В этот момент по винтовой лестнице вниз из своей комнаты сбежал Борис.