Хьюз понятия не имел, о чем она говорит. Флорида была как дурной сон, который он уже и не мог припомнить целиком, но ее слова взбаламутили память. Он постарался отделаться от этих мыслей, ему не хотелось сейчас думать ни о Флориде, ни о своей печали, ни о Еве. Ему хотелось, чтобы Ник сняла купальник, хотелось увидеть ее обнаженной.
Вместо этого она открыла корзину и извлекла два сырных сэндвича с горчицей и шейкер с мартини.
Он смотрел, как она сдергивает с крючка на стене лодочную подушку и усаживается, аккуратно поджав под себя ноги. Хьюз сел рядом, но не слишком близко. Ник налила мартини в пару пластиковых стаканов и протянула один Хьюзу.
Они сидели молча, Ник принялась за сэндвич. Хьюз смотрел на нее искоса, гадая, о чем она думает, что привело ее сюда, в лодочный сарай, с этим пикником, красным купальником и яркой улыбкой. В голове крутилась дурацкая мысль: расколоть бы ее, как орех или краба, да узнать, что там внутри.
— Думаешь, дождь уймет жару? — спросила она.
— Нет, — ответил Хьюз. — Не верю, что ливень с ней справится.
От ледяной водки по телу прокатилась дрожь. Это был идеальный мартини — Хьюз сидел и думал об этом, и о Ник, и о запахе краски.
Днище лодки сверкнуло в солнечном проблеске, отразившемся от воды гавани. Ник поднялась со стаканом в руке и подошла к лодке. Осторожно прижала указательный палец к обшивке и, убедившись, что краска высохла, погладила ее рукой — в точности как Хьюз несколько минут назад. Она глотнула мартини, нижняя губа прижалась к ободку стакана. Затем снова села, прислонившись головой к стене. Дождь пошел на убыль, но все еще был слышен тихий стук капель по крыше.
— Странно, да, — сказала Ник после затянувшегося молчания. — Тебе ведь так не нравилось на корабле во время войны, и заниматься его ремонтом после войны тоже не нравилось. А теперь ты проводишь дни напролет с этой лодкой, совершенно добровольно.
Хьюз посмотрел на нее, но взгляд Ник был устремлен на гавань. Он хотел ответить, но язык не слушался. Пока он подбирал слова, она встала и стряхнула крошки с загорелых коленей.
— Что ж, не буду тебе мешать.
Она взяла корзинку и стаканы и, не оглянувшись, вышла, белые подошвы ее ступней ярко выделялись на серых половицах.
Вот так. Хьюз снова остался один в своем лодочном сарае, и сказать ему было нечего.
Хьюз потел в своей свежевыстиранной рубашке, одеваясь к ужину тем вечером. Они уже давно договорились поужинать с Притчардами в Яхт-клубе, и, хотя он пытался уговорить Ник отказаться, она осталась непреклонна.
— О, Хьюз, мы не можем. Я понимаю, что сейчас жарче, чем в преисподней, но мы должны пойти. У них остановился какой-то утомительный гость, и я пообещала Долли, что мы хоть ненадолго облегчим ее бремя. Так что либо в Яхт-клубе, либо у нас.