— Господин капитан, мне бы хотелось уточнить один момент.
— К вашим услугам, барон.
— Не находите ли вы редакцию донесения слишком категоричной, определенной?
— Вы имеете в виду убийство главы эмигрантского правительства Туркестана Мустафы Чокаева?
— Смерть его, — поправил Менке.
— Смерть в результате умышленного отравления.
— Это ваше мнение, капитан?
— Нет. Заключение врачей и показания свидетелей…
— И все-таки, это ваш вывод?
В трубке прозвучала нотка раздражения. Гауптштурмфюрер ответил сухо и холодно:
— Так донесло гестапо.
Гестапо! Дело хуже. Значит, есть еще один канал. Политическая полиция сообщит помимо Ольшера Гиммлеру.
Молчание капитан расценил как поражение барона, о чем втайне мечтал и чему радовался.
— По-моему, вас не должно огорчать это событие, — подсунул уголек своему собеседнику Ольшер. — Я не имею в виду политические соображения.
— Господин капитан, для нас с вами, да и для всех немцев, сейчас важны только политические соображения, — тактично осадил Ольшера барон. — И в силу этого сообщение должно получить другую редакцию.
— Когда донесение поступит к господину Геббельсу, если оно вообще поступит к нему, — съязвил капитан, — на свет родится другая редакция. А может быть, и никакой редакции. События на фронте настолько грандиозны, что газеты просто не найдут место для некролога по поводу исчезновения нашего общего друга, — капитан снова съязвил. — Пока же существует не пропагандистское сообщение, а фотография факта. Не только управлению СС, но и министерству восточных областей надо знать истину.
— Странно, — процедил Менке.
— Что странно, барон?
— Странно, что вы все это говорите мне…
— Я почувствовал в вашем вопросе сомнение и даже недоверие, — подчеркнул Ольшер.
— Вы не ошиблись, господин капитан.
— Иначе говоря, остминистерство настаивает на вскрытии трупа…
— Нет… нет… — торопливо бросил барон. — Благодарю вас за информацию.
Трубка легла на аппарат. В кабинете Менке. Капитан продолжал держать ее у лица, будто ждал еще каких-то слов. Или раздумывал. Ему хотелось многое сказать барону. Именно теперь, когда на маленьком сообщении столкнулись их взгляды. Вернее, их планы. На завтрашний день.
Он все-таки положил трубку. Но сейчас же снова поднял, набрал номер.
— Фрау Людерзен?
— Слушаю вас, господин капитан.
— Вы так легко узнаете мой голос?
— Это моя обязанность, господин капитан.
— Похвально… — Ольшер улыбнулся. Преданность и исполнительность подчиненных всегда радовала. Он умел подбирать людей. Умел распознавать их. — Мне нужен ваш муж.
— Зондерфюрера сейчас нет.
— Где он?