— Поехал в Остминистерство.
— К Менке?
— Да.
— Не согласовав со мной…
— Господин капитан, это чисто формальная обязанность. Жена Чокаева настаивает, чтобы муж ее был похоронен на Бель-Альянсштрассе. В крайнем случае на Бергманштрассе.
— Но это же старые кладбища, там почти не хоронят. Тем более теперь.
— По особому разрешению… Барон мог бы посодействовать.
— Барон? Хотя для покойника чего не сделаешь.
— Конечно, конечно, господин капитан. Ольшер в какой-то степени был доволен действиями своего офицера связи. Но его немного беспокоила возможная беседа Людерзена с бароном: фон Менке безусловно станет выспрашивать, уточнять детали события, а это совсем некстати сейчас. Остминистерство не должно подозревать о существовании тайны. И тем более, что эта тайна в руках Ольшера. Старая лиса умеет перехватывать нити. Рвать их.
— Как чувствуют себя наши подчиненные на Ноен-бургерштрассе?
Фрау Людерзен промычала что-то неясное в трубку. Или не знала, или не решалась сказать.
— Вы слышите меня?
— Да, господин капитан…
— Говорите.
Он представил себе маленькую женщину с лукавыми карими глазками, растерянную, оглядывающуюся. Она всегда оглядывалась, когда надо было сделать решительный шаг. Видимо, считала свой ответ важным. Так показалось Ольшеру, и капитан заторопил ее:
— Говорите.
— Я не уверена, что одна в комнате.
— Что за чушь.
— Простите, господин капитан, но мне так кажется.
— Кто же там?
— Никого.
— И все-таки боитесь?
— После смерти господина Чокаева… Такой странной смерти… Мне… да и мужу…
— Вздор. Вы ничего не поняли… И зондерфюрер ничего не понял. Секретарю немке ничего не угрожает. Кто был сегодня у вас?
— Никого почти не было.
— Почти?
— Если не считать фрау Хенкель.
— Эта бестия опять повадилась на Ноенбургерштрассе…
— Вы о Рут?
— Да. Что ей там нужна?
— Она очень весела, господин капитан.
— Ну это не так уж важно: она всегда весела.
— Рут сказала, что господин Чокаев очень стар и мог умереть даже раньше…
— Она была пьяна?
— Немножко, господин капитан… Но это так идет ей. Она так хороша. Я всегда восхищаюсь. Не правда ли, господин капитан, Рут красива?
— Вы не о том говорите, фрау Людерзен… Зачем она явилась на Ноенбургерштрассе?
— Этого я не знаю.
— Надо знать. — Капитан начинал сердиться. Человек сидит в приемной и ничего не видит. Спрашивается, зачем такой дуре платят деньги. Его деньги, капитана Ольшера. Ведь она числится в штате управления. Как и ее супруг зондерфюрер. Их приходится постоянно наталкивать на след, подсказывать, учить. Особенно эту пигалицу с карими глазами и вздернутым носиком. — Что она еще говорила? — строго произнес капитан.