— Генерал фон Клейст то всё музыку вечерами слушал или с собакой играл. Дог у него. Такой ва-а-ажный… А теперь собаку на адъютанта сдал, музыку не включает, некогда ему: офицеры у него допоздна сидят. Я вчера из камина выгребаю, а они уже пришли. Слышу, говорят, говорят… Города наши называют. Наверное, что-то готовят.
— При тебе говорили?
— Да я уже заканчивал, когда они пришли. Но, видно, невтерпёж. Клейст рукой только махнул мне: скорее, мол. Ну, я и ушёл, совсем немного слышал.
Анна быстро просмотрела обрывки бумаг и сказала:
— Наоборот, ты даже не представляешь, как много слышал и как всё это важно. Кажется, у немцев плохи дела под Сталинградом.
Анне не терпелось увидеть Зигфрида: столько информации надо ему передать! Но он придёт только через четыре дня, а информация очень важная, ждать не может. Как известить Зигфрида? Идти к нему в театр нельзя, он это запретил. И вдруг осенила мысль: а не сходить ли на кладбище? То, что Петрович был там и при немцах не то сторожем, не то рабочим, она знала. Вот там его обязательно встретит. Он и сам её заметит, как тогда, в первый раз. В случае чего есть и алиби: пришла навестить могилу матери.
На следующий день, в субботу, ей не нужно было идти в управу. И как только отец ушёл в котельную, Анна вышла из дома. Около кладбища она увидела грузовую машину. Солдаты молча стаскивали с неё гробы и несли за каменную ограду. Анна, не ожидавшая такой встречи, остановилась, зажав в руке две астры. Но ей так нужно было повидать Петровича!
Она прошла в ворота и медленно двинулась вслед за солдатами, которые несли гроб за ограду, где ровными строчками тянулись кресты с касками. Их было уже довольно много. «Значит, их дела на фронте не так хороши, как они трубят об этом, — подумала Анна. — Вон уже сколько могил! А ведь здесь хоронят только офицеров. Наверное, идут тяжёлые бои». Солдаты свернули, а Анна стала медленно подниматься по дорожке. Она почти подошла к могиле матери, когда услышала резкий голос:
— Хальт!
Она вздрогнула, остановилась и медленно обернулась. К ней приближался ефрейтор с автоматом наперевес. Анна указала рукой на надгробие и сказала:
— Майне муттер.
— Муттер? — переспросил ефрейтор. — А, муттер…
Ефрейтор согласно кивнул головой и отошёл.
Анна зашла к могиле с обратной стороны, чтобы можно было видеть ефрейтора, который прохаживался по дорожке, иногда оглядываясь на неё. Она то поправляла кустики самшита, посаженного с двух сторон надгробия, то перекладывала астры. Минуты тянулись бесконечно, а Петрович не появлялся. На боковую аллею теперь не свернёшь — это вызовет подозрение у ефрейтора. Анна стояла, склонив голову, и мучительно думала, что же ей делать.