Он опять гладил её по голове, как маленькую. Анна прижалась к нему и прошептала:
— Я ничего не боюсь, когда ты со мной.
Она посмотрела на него с таким глубоким чувством, что Зигфрид понял: сейчас только от него зависит, что произойдёт дальше. Он в волнении сжал её плечи, прикоснулся губами к волосам, к шее.
— Анечка, Анечка…
— Я ничего не боюсь, — снова прошептала она.
Он слегка отстранил её, чтобы взять на руки. И в этот момент между ними встало лицо Саши, укоризненно-весёлое, такое, каким было в минуты их шутливых ссор. Нет, слишком свежа ещё рана. Зигфрид со стоном закрыл глаза. Анна увидела его бледное лицо, перепугалась:
— Тебе нехорошо?
— Дай, пожалуйста, воды, — попросил Зигфрид.
Когда Анна вернулась со стаканом совсем не нужной ему воды, Зигфрид был уже вполне спокоен. Уходя, он обнял Анну за плечи, поцеловал в щёку и сказал:
— Будь осторожна. Ты мне очень нужна.
Хроника. По плану «Эдельвейс» 3-й и 40-й танковые корпуса армии фон Клейста должны были начать наступление в районе Пятигорска и Прохладного в юго-восточном направлении: на Орджоникидзе, Грозный, Махачкалу, Баку…
* * *
Домой Петрович вернулся под вечер. Кряхтя и вздыхая, снял с себя потрёпанное пальто, шапку, затопил печь, поставил на плиту большой закопчённый чайник. Потом присел на табуретку, стал парить натруженную за день больную ногу, приговаривая, словно мать над хворым ребёнком:
— Потерпи, милая, потерпи…
Кто-то постучал. Стук условный, но Зигфрид стучит не так. Кто это? Анна? Она не знает его «берлоги», да и нельзя ей сюда приходить. Обмотав ногу тряпкой и опираясь на палку, старик заковылял к двери.
— Кто там?
— Свои, — негромко сказал Чернов. — Открывай, Петрович.
Голос знакомый, но старик не мог припомнить, чей. У него сейчас никого нет, риск не велик, и он открыл.
— Николай! — обрадовался старик, увидав Чернова. — Сто лет тебя не видел, чтоб ты был здоров!
— А я здоров, здоров, Петрович! Вот Игнатов сюда не дошёл.
— Неужто беда? — испугался старик.
— Да живой он, живой! Ранило его в руку. Отправился назад с передовой. Зигфрид как, в порядке?
— В порядке.
— Тогда придётся звать его на помощь — я в гости к Гуку пожаловал.
— Ты садись к печке, — позвал Петрович, — грейся. Рассказывай, как там наши.
Не зажигая лампы, пили чай у печки с открытой дверцей. Чёрные глазищи Николая, освещённые неярким пламенем, казались ещё темнее и больше. Он умиротворённо жмурил их, глотая чай из кружки: позади опасный путь, патрули, полицаи, подозрительные попутчики, всех удалось обойти и добраться до цели.
— Как дела на фронте? — поинтересовался Петрович.