Маша глубоко вздохнула.
– Хорошо, – сказала она. – Попробую расслабиться. Когда получишь результаты анализа ДНК, расскажешь мне?
– Конечно, – улыбнувшись, ответил Виктор. Маша вяло улыбнулась в ответ.
Виктор попытался снова углубиться в чтение. Но мысли крутились вокруг пропавших файлов. Мог ли он сам их стереть? Такая вероятность, очевидно, была. Поскольку они не содержали взаимных ссылок, вряд ли кто-то еще мог стереть все три файла.
– Ты выяснил, отчего умерли эти бедные дети?
Виктор опять опустил журнал.
– Пока нет. Патологоанатомическое обследование еще не закончено – нет результатов микроисследований.
– Это не может быть рак? – нервно спросила Маша. Она вспомнила день, когда заболел Дэвид. Это был еще один день, который она не могла забыть: 17 июня 1984 года. Дэвиду было десять, Виктору пять. В школе начались каникулы, и Дженис собиралась отвезти детей в Кастл-Бич.
Маша суетилась в своем кабинете, собираясь на работу. На пороге появился Дэвид. Его худые руки болтались, словно плети.
– Мам, со мной что-то не так, – произнес он.
Маша не взглянула на него. Она искала папку, которую накануне принесла с работы.
– Что тебя беспокоит? – спросила она, закрывая один ящик и открывая другой. Накануне Дэвид, ложась спать, пожаловался на боли в животе, но все прошло после того, как ему дали пептовисмол.
– Я как-то странно выгляжу.
– Мне кажется, ты красивый мальчик, – улыбнулась Маша, направляясь в другой угол кабинета, чтобы поискать папку на встроенных стеллажах позади письменного стола.
– Я желтею, – сказал Дэвид.
Маша повернулась к сыну. Дэвид подбежал к ней и уткнулся лицом ей в живот. Он был нежным ребенком.
– Почему ты думаешь, что желтеешь? – спросила Маша, чувствуя, как в душу ей закрадывается страх. – Дай-ка мне посмотреть, – сказала она, пытаясь мягко оторвать мальчика от себя. Маша надеялась, что он ошибался, что существовало какое-то смешное объяснение его волнению.
Дэвид не отрывался от нее.
– Мои глаза, – пробормотал он. Его голос был приглушен. – И мой язык.
– Твой язык мог пожелтеть от лимонных конфет, возразила Маша. – Ну давай, я посмотрю.
Ее кабинет был плохо освещен, и она вышла с сыном в холл. В ярком свете, струящемся из окна. Маша осмотрела его. Она затаила дыхание. Сомнений не было. У мальчика было сильное разлитие желчи.
В тот же день после обследования была выявлена опухоль в печени. Это был скоротечный рак. За те несколько дней, пока устанавливали диагноз, печень мальчика окончательно разрушилась.
– Ни у кого из этих детей не было рака, – сказал Виктор, возвращая Машу к действительности. – Общее обследование не выявило никаких признаков злокачественных образований.