Эта пьеса по своему содержанию представляет собой действительно рекорд в области эротической литературы всех времен. Однако эта сатирическая драма, «в которой самое низменное и отвратительное было смело выставлено на, свет рампы», была — и это самое характерное для той эпохи — не чем иным, как цинично-сатирическим изображением жизни при дворе Карла II и даже больше того: она изображала разврат самого короля с его метрессами и друзьями. И далее: автором этой пьесы является, несомненно, Рочестер; это нисколько не опровергается тем обстоятельством, что сам он отрицал свою причастность к этой пьесе и обрушился даже эпиграммой на анонимного автора. Эжен Дюрер в книге «Половая жизнь в Англии» дал подробный анализ драмы «Содом». Эта драма существует в настоящее время всего в нескольких экземплярах. При чтении ее действительно убеждаешься, что при сравнении с нею бледнеет эротика всех стран и времен.
Целый ряд сатир того времени был посвящен любовным историям Карла II. Авторами их были, главным образом, известный Бутлер и Джордж Этеридж. Сатиры эти представляют нескончаемый перечень альковных скандалов. Жизнь этого общества была нередко действительно публичным зрелищем.
Так начался буржуазный век. Но так продолжался он, правда, недолго. Бурный поток остановился, и начался век воспитания. Но когда сатира перестала мало-помалу бичевать порок только из любви к этому самому пороку и действительно стала преследовать серьезные нравственные тенденции, она все же не стала более пристойной, а продолжала говорить грубым, циничным языком, никогда не оставлявшим ни малейшего сомнения в том о чем, в сущности, идет речь. Изобразительная сатира всей этой эпохи служит здесь, быть может, наиболее наглядным и убедительным доказательством.
* * *
Ни одна страна никогда не имела даже приблизительно такого огромного количества эротических карикатур и притом карикатур в полном смысле этого слова, как Англия в XVIII столетии. Не подлежит никакому сомнению, что уже на основании одного этого мы можем заключить о степени испорченности тогдашнего английского общества; однако было бы чрезвычайно ошибочно выводить отсюда какое-либо смягчение в оценке французского и германского абсолютизма: противоположные полюсы индивидуальной жизни и всей культуры выражаются в открытом и безудержном господстве чувственности и отражаются соответственно в эротической карикатуре. Эротическая карикатура — и этого не следует никогда упускать из виду — может быть документом упадка общества, продуктом его разложения, — таковой она была во Франции при старом режиме, — но, с другой стороны, она может быть также и документом накопившегося избытка сил. Формула «эротическая карикатура» представляет, как мы уже неоднократно указывали, лишь общее собирательное понятие, обнимающее собою решительно все, и рай и ад, и добро и зло.