Если бронетранспортеры приблизиться не рискнули, то массивный Т-4, продолжая вести огонь, на скорости влетел на линию окопов. Я первый раз видел вражескую машину так близко. За секунды успел разглядеть огромный корпус, башню со скошенными углами и толстую лобовую подушку, откуда торчала короткоствольная пушка. Гусеницы бешено вращались, выбрасывая сухие комья. Кто-то выскочил из окопа и побежал прочь. Провожая взглядом беглеца, увидел, что полковая пушка разбита, а тяжелое орудие молчит.
С бруствера сыпалась земля, дрожь сотрясала стенки окопа, в который нас втиснулось сразу три человека. На краю окопа что-то взорвалось, возможно, граната. Известняк выдерживал и не такие взрывы, однако нас крепко тряхнуло динамическим ударом, словно влепили ладонью по ушам.
— Ой, мама, — с запозданием испугался второй номер расчета.
Перед моим носом лежали в нише черные бутылки с горючей смесью. Я схватил одну из них, выглянул наружу. Там гремело и щелкало. Танк двигался правее окопа, сделать бросок мешали пулеметчики. Необходимо было высунуться и взмахнуть рукой. Пока я расталкивал соседей по окопу, Павел Шмаков, сержант-окруженец, бросил бутылку, за ней вторую. Машина мгновенно развернулась. Громко лопнула еще одна бутылка. Сержант бросал их ловко, словно жонглер в цирке, а подавал один из помощников. Петро Грицевич тоже проявлял активность, но его бутылки не долетали и разбивались о сухую землю. Горящие лужи и густой дым еще более усиливали неразбериху боя. Танк, охваченный огнем, давил окоп за окопом, добрался и до укрытия бронебойщиков. Согнутое, как кочерга, ружье крутнулось, гусеницы гребли землю.
— Пусти ты! — кричал я второму номеру пулеметного расчета, извлекая черную бутылку.
Терочные воспламенители не требовались, смесь загоралась, когда разбивали бутылочное стекло. Это усовершенствование спасло жизнь некоторым из нас. Моя бутылка разлетелась, ударившись о боковину танка. Липкая, опасная, как гадюка, жидкость горела над моторным отделением. Тяжелый Т-4, охваченный огнем, на скорости летел к обрыву. В упор ударило 107-миллиметровое орудие, машина остановилась. Зато вражеская пехота бежала, не останавливаясь, и оказалось ее очень много.
Пользуясь нашим замешательством, наступали уже не тридцать человек, а гораздо больше. С ходу вступила в бой наступавшая пешая цепь. Вместе со вторым номером расчета я стрелял из карабина, пулеметчик продолжал возиться с «дегтяревым». Мимо нас проскочил немецкий танкист в черном комбинезоне. Наверное, он ошалел или получил контузию, если бежал в самое пекло. Знаю, что один раз я попал точно в цель. Пятая, последняя пуля из обоймы угодила в него, свалив на землю.