— Я столкнулась с журналистами, они внизу.
— Ты ничего им не говорила, надеюсь?
— Не совсем так. Мартин отогнал их от меня.
Виктория одобрительно кивнула.
— Он очень толковый. Где он?
— Сказал, что будет позднее. Как папа?
— Не знаю, — пожала плечами Виктория. — Так же, я думаю.
Они обе посмотрели на Дэвида, тот, казалось, едва дышал.
— Ты беспокоишься, да?
— Я почувствовала бы себя лучше, если бы он очнулся. — Виктория поймала на себе взгляд Пейдж, но она не хотела смотреть в глаза дочери и видеть в них вопросы. — Сейчас не время, — пробормотала она.
— Я не собираюсь ни о чем спрашивать.
— Спасибо тебе за это.
— Но ты знала, правда?
— Я думала, ты не собираешься спрашивать.
— Мне очень жаль. Все так запутанно. Я думала, наша семья такая крепкая, такая надежная.
— У нас прекрасная семья. Несколько препятствий на длинном жизненном пути, не более того. — Виктория посмотрела на встревоженное лицо дочери. — Мы Хатуэи, Пейдж. И мы выживем. Никогда не забывай об этом.
— Надеюсь, папа тоже не забыл. Что бы мы делали без него?
— Надеюсь, нам не доведется это узнать.
— Ты все еще любишь его немного, да?
— Боже мой, почему ты спрашиваешь?
— Это не ответ, мама, — покачала головой Пейдж. И повторила: — Ты все еще любишь его?
— Мы женаты уже тридцать один год. Что такое любовь — в моем возрасте нелегко определить.
— Не думаю, что это так сложно.
Материнский инстинкт подсказал ей подходящий ответ:
— Мы с твоим отцом не собираемся разводиться. Мы никогда не разведемся, если ты беспокоишься об этом.
— Потому что ты любишь его, или потому, что хочешь оставаться Хатуэй?
— Я Хатуэй. Я больше Хатуэй, чем он. Я упорно трудилась, чтобы стать ею. Я ничего не отдам просто так. Меня не волнует, сколько его женщин и дочерей заявят о себе.
— Думаю, я получила ответ.
— Не торопись с выводами. — Виктория глубоко вздохнула. — Я люблю его, и я его ненавижу. И ничего не могу поделать. Уверена, Дэвид чувствует то же самое. Мы разделили с ним лучшие дни нашей жизни и худшие тоже. Мы понимаем друг друга, и в то же время нет. Мы друг друга смешим и заставляем друг друга плакать.
— Я думаю, лучше это, чем полное безразличие, — заметила Пейдж.
— Иногда я предпочла бы ничего не чувствовать. — Виктория посмотрела на знакомые черты мужа и поняла, что ей страшно. Она не хотела терять Дэвида. Она не хотела его смерти. — Черт бы тебя побрал, Дэвид, очнись. Очнись и ответь на вопросы своей дочери. — Она улыбнулась Пейдж, и впервые за долгое время между ними возник контакт. — Я не обязана одна жариться на сковородке. Дэвид должен ответить на множество вопросов, а не я.