Я приехал в Ирландию в шортах и сандалиях. Падди, по какой‑то причине не обеспечил нас ни рабочей одеждой, ни рабочей обувью. Он, возможно, не был информирован, что он должен нас обеспечить этой униформой. Возможно, он не был уверен, в том, что на ферме в цивилизованной стране, обязательны цивилизованные трудовые отношения. Он просто отвёл нас в магазин с рабочей одеждой:
— Парни покупайте всё, что вам нужно для работы, я заплачу! А сумму расходов я вычту из вашей следующей зарплаты, как вы считаете, это честно?
— Очень приятно, что вы интересуетесь, честно это или нет, — отвечаю я ему в недоумении, — может быть это честно, но нам обещали совсем другие условия.
— Условия? Какие условия? Когда вы уезжали из России, у вас не было денег, а теперь они у вас есть и будут, вот такие условия. Почему я должен тратить свои деньги на вас, когда у вас есть собственные средства, я вам что отец? У меня у самого есть дети, кто будет думать о них, если я буду думать о вас?
Когда в жаркий июльский день мы уезжали из Москвы, мы не задумывались о том, какие мирные условия мы покидали, и мы не догадывались о том, какие военные условия мы себе создали. Мы не могли подозревать, о том, что Падди — генерал своей войны, а мы для него не работники, мы солдаты, мы пушечное мясо.
— А сколько он вам платит за то чтобы разложить торф? — спрашивает Шинейд.
— Сколько он нам платит? Шестьдесят фунтов.
— Как шестьдесят? Кристоферу он платил двести шестьдесят… так вот зачем он вас привёз! Грёбаный джентльмен! А он ещё ходил по всем соседям вокруг, интересовался, не против ли люди, что иностранцы приедут к нему □□ работать.
Прячась за этажерку из коробок с грибами, скрывая свой взгляд от остальных работниц — ирландок, Шинейд украдкой спросила:
— Падди, не считаешь ли ты, что это нечестно по отношению к этим русским, что они работают по шестнадцать часов. Эти двое выполняют всю работу, которую раньше выполняли двенадцать человек, а платишь ты им в пять раз меньше?
— Ёбхххй Иисус! — заорал на неё Падди. — Ёбхххй Иисус! Ёбхххй Иисус! — он действительно рассвирипел. На его багровом лице ярко раскраснелись прожилки кровеносных сосудов, напоминающие карту с полноводными реками Сибири. — Ёбхххй Иисус! Шинейд, мы знаем друг друга сорок лет. Ты не мешай мне делать бизнес. У меня пятеро детей. Это мой бизнес, мои заботы, и прошу тебя, делай так, чтобы мне не пришлось тебя УВОЛЬНЯТЬ!!!
Я уткнулся в свой столик для сбора грибов. Это не моё дело, о чём они ругаются. Я не сую свой нос, куда не следует. Я должен продержаться, как бы то ни было. За моей спиной дети и жена и отступать я не имею права.