Мы просим: «Господи, отведи нас от лукавого», а сами, закрыв глаза на свои супружеские отношения, ищем приключения на стороне, не задумываясь о том, что в этом желанном случайном половом партнёре сидит сатана, и мы по собственной воле вступаем в сговор с ним.
Мы просим: «Господи, хлеб наш насущный дай нам», понимая, что самое необходимое для нас, это здоровье, и тут же сами губим себя табаком, водкой и ленью.
Мы просим: «Господи, да придёт царствие твоё, как на земле, так и на небе», которое есть, по сути, мир и любовь, а сами противоречим себе агрессивным поведением в быту, в делах, за рулём автомобиля. Мы хотим построить богоугодное царствие, пытаясь обмануть его, воздвигая бесчисленные храмы на ворованные деньги, в то время как в наших душах храмы разрушены изначально. Такое можно увидеть в моём родном городе Йошкар–Оле. Величественные и прекрасные церкви возносятся к небесам то там, то тут, и любой таксист вам расскажет, что таким образом местный Президент замаливает грехи, собирая средства на строительство с местных бизнесменов в виде подати, используя коррупционные рычаги авторитарного управления.
Мы просим: «Господи, прости грехи наши», а сами и не задумываемся о том, что Бог не держит зла, он нас любит заранее, и потому ему нет необходимости нас прощать. Стало быть, в своей молитве мы обращаемся не к Богу, а к самим себе, к своей совести, дабы она услышала и не позволяла нам грешить. Бог, он ведь не учительница в школе, которая вызовет ваших родителей, и даже не мама, которая проницательна настолько, что по цвету кончиков ваших ушей определит получили ли вы двойку или украли пистоны для игрушечного пистолета у своего друга. Бог, он всевидящий и лукавить с ним бессмысленно, потому молитва наша это обращение к своим собственным принципам, к своим устремлениям, к своей воле.
Падди такой же, как и все мы, он не видит в Боге отражения своей совести, он не воспринимает своих молитв, как обращения к своему сознанию, он не задумывается о том, что оскорбляя своего чернорабочего, он оскорбляет целый мир, потому что все мы взаимосвязаны — мы все части одного целого.
— О, Александр, что это за жуткий запах? Какая‑то очередная гадость из этого Восточно–Европейского продуктового магазина? — с явной неприязнью ругается Падди, заглянув в кухоньку на ферме.
— Всего–навсего кофе, ничего необычного, — с опасением отвечаю я.
— Что это за дерьмовый русский кофе такой? Воняет! — ещё более раздражаясь, пытает меня Падди.
— Обычный жареный кофе, молотые бобы, — отвечаю я и показываю ему на упаковку «Bewley’s Coffee».