Она выгнулась. Застонала. Ей не хотелось сейчас, чтобы он сдерживался, чтобы берег ее. Демон овладел невольницей резко, почти грубо, вновь и вновь целуя, кусая сливочные плечи и шею, проникая все глубже. Боль и наслаждение слились, Кэсс рванула ногтями его плечи и вспыхнула пламенем. Амон подхватил девушку под бедра и перекатился на спину. Пылающая в блаженной агонии вскрикнула, запрокинула голову, и огненные волосы рассыпались волной. Она царапалась, извивалась от обжигающей ласки и дрожала, раз за разом захлебываясь от сладкой муки. Каждое новое движение изгоняло страх, выжигало его без следа. Глухой крик наслаждения, и вот яростный огонь охватил рассудок. Не страшно. Рядом с ним ничего не страшно.
– Больше никаких истерик и мыслей о смерти. – Предводитель адовых полчищ перекатился на бок и сердито потянул за красную прядь. – Запрещаю. Тебе вообще думать вредно.
Та, к которой обращались эти слова, хмыкнула.
– От тебя одни запреты. – Она прижалась к мужчине, вдохнула запах его кожи, такой родной, успокаивающий. – Но как…
– Сказал – решу. – Собеседник задумчиво провел пальцами по нежному плечу. – Стоит от тебя ненадолго отойти, и вот – то сбежишь, то на виселицу попадешь, то… – Он прервался, осознав, что перечислять придется долго. – А ведь я улетал всего на неделю! Не на двадцать – тридцать лет, как обычно.
– Н-на сколько? – Кэсс испуганно побледнела.
– Я командую войском и не живу подолгу в столице, – пояснил демон своей дурочке. – Годами на одном и том же месте сидят только левхойты и оракул. Я провожу в Аду не больше нескольких месяцев, а потом улетаю на несколько десятилетий.
Кассандра молчала, оглушенная. Значит…
– Прекрати. – Он не дал ей додумать и, дернув за растрепавшуюся косу, принудил смотреть на себя. – Если сказал – моя, значит, моя. И будешь моей столько, сколько захочу. Не умрешь, не заболеешь, не состаришься, пока не разрешу. Поняла? А теперь спи.
– Но…
Собеседник без долгих церемоний прикрыл рукой чрезмерно болтливый рот. Однако строптивица из вредности тут же укусила его за ладонь, улыбнулась, когда в глазах вспыхнула звериная искра, и почему-то успокоилась, свернулась калачиком, а уже через пару минут сладко спала. Хозяин некоторое время слушал ровное, безмятежное дыхание рабыни, а потом осторожно выбрался из кровати, оделся и вышел.
Фрэйно стоял у двери в покои, не решаясь пройти.
– Мой квардинг, – склонил он голову.
Тот вместо приветствия махнул рукой, приказывая следовать в гостиную, а попутно отметил про себя, что в глазах телохранителя не промелькнуло не то что раскаяния, но даже и страха. То ли уверен в собственной правоте, то ли окончательно обнаглел. В просторной зале Амон опустился в кресло, а пришедший замер напротив, ожидая наконец приговора. Демон смотрел на своего воина тяжелым взглядом и молчал. Лишь спустя несколько долгих мгновений тишины он, словно что-то решив, сказал задумчиво: