Дэвид задумался. Европа должна хранить генетическую память о народе, населявшем в доисторические времена территорию Сахары. А если это так, тогда…
Раздумья оборвались. Дэвид вздрогнул всем телом: ему показалось, что во тьме, за пределами светового круга, мелькнула чья-то тень. Может, шакал?
Мужчина встал, включил фонарь и шагнул в ледяную темноту. Жидкий свет фонаря пробил небольшой туннель в густой ночи. Дэвид прошел немного вперед, лишь на мгновение оглянулся на свой костер, и тут ему вновь почудилось, что боковым зрением он заметил мелькнувшую тень. Понять, что это было за животное, Дэвид не мог.
– Не схожу ли я с ума? – вслух проговорил он, озираясь во все стороны.
Одиночество иногда преподносит странные фокусы. Дэвид не был уверен, что мелькание тени не мерещится ему.
– Кто здесь? – почти крикнул он, когда в третий раз заметил молниеносное движение в темноте.
И в этот миг горы ожили. Внезапно раздался быстро нарастающий вибрирующий гул. Его сила оказалась столь велика, что голос Дэвида утонул в могучем реве. Мощный порыв ветра затушил костер, и в грозно гудящей темноте археолог сразу потерял пространственные ориентиры. От гула воздух ночи колебался и приобретал странные очертания. Это казалось кошмарным сном.
Дэвид протянул руки вперед, как бывало в детстве в темной комнате, и начал осторожно передвигаться в том направлении, где за пять минут до того горел костер и остались его вещи. Потерять рюкзак с продовольствием и необходимым снаряжением было бы катастрофой.
Гул продолжался. Вот в сильном реве послышались невообразимые здесь, сверхъестественные звуки виолончели, контрабаса или фагота. Дэвид продолжал двигаться дальше, хотя, по его расчетам, он давно уже должен был упереться в каменный выступ, у которого остался рюкзак и теплые еще угли кострища. Все происходящее было так странно и ни на что не похоже, что археолог, в конце концов, решил сесть на землю и не двигаться. Но поднявшийся ветер оказался сильнее, его толкнуло в спину одним порывом, затем вторым, Дэвид по инерции движения воздуха пробежал несколько метров… И вдруг с ужасом ощутил, что ноги его ступили на сыпучую наклонную поверхность. Он пошатнулся и неудержимо покатился вниз…
Спуск обдирал кожу на руках Дэвида, делавшего безуспешные попытки ухватиться за что-то во тьме. Сопротивляться оказалось бесполезно. Он летел с бешеной, все возраставшей скоростью, ощущая, как от гула, будто в лихорадке, трясутся горы каньона. Вот на какую-то ничтожную долю секунды путь Дэвида тормознул, но уже в следующий миг он понял, что просто закончился пологий спуск, а дальше пошла невидимая в темноте, отвесная высота крутого склона. Дэвида швырнуло в воздух, как снаряд из катапульты. Описав дугу в воздухе, он упал на песчаную почву, и сознание покинуло его.