— В кого, в кого в отца своего, такой же кобель.
Ты Дашка вспомни, сколько у тебя в госпитале раненых было, тыщи, за тобой табуном мужики ходили, а ты ведь Лешку выбрала.
— Сережа, я тебя очень прошу, не обижай девочку, ты сам это затеял, я ведь все вижу. Так, что теперь только попробуй ее огорчить, получишь от меня по полной.
На следующий день я долго нежился в постели, за последние три месяца, такое бывало нечасто. До экзаменов оставалась еще неделя, знания, уже крепко уложились в моей голове, и я был в раздумье, что предпринять в эти дни. Внезапно раздался звонок в дверь, вернее два коротких. Я с волнением понял, кто это может быть. В коридоре уже послышались торопливые шаги моей мамы, а затем радостные возгласы, я вскочил и как был в трусах и майке тоже ринулся в прихожую. Увидев меня, отец, а это был он, отпустил маму из своих объятий и посмотрел на меня.
— Ну, ты и вымахал Сергей, — сказал он, — еще пара сантиметров и меня начнешь перерастать, ну иди ко мне сынок и он крепко обнял меня.
Опять же при взгляде на него я вспомнил будущее, когда он ветеран войны одиноко доживал свои годы в этой квартире. Я в это время еще служил и не мог часто навещать его, Лешка совсем пропал со своей торговлей и также не мог уделять ему внимания.
Да он никогда и не требовал его, пока позволяло здоровье, он активно участвовал в работе ветеранских организаций, а потом уже больше сидел дома, военная пенсия все-таки позволяла ему жить более свободно по сравнению с другими стариками. Но его, как и всех ветеранов подкосила перестройка, а когда началась эпидемия выхода из партии, и сжигания партбилетов примазавшимися карьеристами, он совсем сдал.
Ему, вступившему в партию в самое тяжелое время войны, и знавшему, что это звание коммуниста не несет ему ничего кроме перспективы первым сложить свою голову за Родину, было до слез обидно смотреть на всю эту вакханалию. И наверно из-за этого он тихо умер в начале 1994 года.
А сейчас я смотрю на него полного сил, живого и здорового и уже двумя звездами на погонах
— Папа, да ты уже подполковник, — воскликнул я.
— Не уже сынок, а еще только, ты же знаешь, сколько я служу.
Но тут нас прервала мама:
— Так мужчины быстро один одеваться, другой переодеваться и у нас сейчас будет праздничный завтрак. Надо отпраздновать папин приезд и звездочки.
Отец переоделся и медленно начал распаковывать чемоданы. И мне пришлось имитировать любопытство мальчишки, ожидающего отцовских подарков. Первым отец извлек подарок для мамы и надел ей на шею роскошное по тем временам ожерелье из черного чешского стекла. Затем он достал платок бабушке. С огорчением узнав, что Лешка в деревне, достал большой деревянный ящик с набором столярного инструмента. А затем он вручил два свертка мне.