Эми протянула к Селесте руки и прижала к себе, обнимая.
- Все хорошо, - шептала она, - Все будет хорошо. Я тебе обещаю, Селеста.
Селеста крепко обняла блондинку.
Чувствуя ее боль, Эми прижималась к Селесте, вздрагивая от ужаса такой почти неразрешимой ситуации. Она знала боль потерь, смерть отца опустошила ее. Но потерять кого-то так... Не в силах понять, что должна была чувствовать Селеста, когда кто-то о ком ты заботишься и кого любишь умирает у тебя на руках. Ощущая сострадание, Эми обхватила ее лицо руками, пристально посмотрела, - Здесь ты в безопасности, - прошептала она, - Все хорошо. Выпусти это.
Прислоняясь головой к Эми, у Селесты перехватило дыхание.
Зная, что она, вероятно, одна из немногих людей, видевших Селесту в столь уязвимом виде, Эми замерла на месте и смотрела, как слезы скользнули из глаз девушки. Не удержавшись, она поймала одну большим пальцем.
Плача, Селеста еще сильнее прижалась к Эми. Через несколько минут она открыла глаза.
Схватив лежавшую рядом тряпку, Эми осторожно приложила ее к щеке Селесты, вытирая слезы, затем нежно поцеловала ее щеку, - Полегче стало?
Кивнув головой, Селеста крепко обняла ее. Сдерживая слабость, она сказала, - Это было... неожиданно.
- Я знаю, - прошептала Эми, не в силах больше сказать что-нибудь.
Они смотрели друг на друга в повисшей тишине.
Селеста откашлялась.
- Спасибо, - она снова посмотрела на мольберт и перевела разговор на другую тему, - Так ясно видно мой шрам здесь на картине.
Эми посмотрела через ее плечо, - Да.
Сознавая, насколько уязвима она сейчас, Эми решила не нарушать контакта. Повернувшись в ее руках, она добавила, - Все нормально. Твой шрам, он мне нравится.
Нахмурившись, Селеста отпустила руки и оставила их свободно висеть вокруг Эми.
Мгновенно смутившись от того, насколько глупо это прозвучало, Эми быстро добавила, пытаясь оправдаться:
- Я имела в виду... Мне очень нравится он, потому что он... он добавляет глубину.
При первом наброске зеленые цвета орешника - глаза Селесты - изначально доминировали в рисунке, вместе со скулами и губами девушки, но потом этот маленький шрам как-то случайно занял центральное место. И сейчас глядя на картину, Эми поняла, почему он ей так нравился. Он искажал совершенство лица Селесты, и с точки зрения ее художественного вкуса делал возникающий диссонанс более привлекательным.
Сжав руки на плечах Эми, брюнетка прошептала:
- Все же ты нарисовала меня такой..., - в попытке подобрать подходящее слово, она снова посмотрела на рисунок, - такой... красивой.