]. Бедняки покупали маленькие дешёвые ёлочки на деревянных крестиках, увешанные бумажными цепями, и уносили их домой под мышкой.
Большие ёлки развозились по домам на извозчиках или же разносились нанятыми за четвертак босяками. Несущие ёлки босяки, уже подвыпившие, с замёрзшими руками, встречались по всему городу. Крупные деревья обычно несли вдвоём: один держал обструганный колом конец ствола, второй — вершину и под мышкой деревянную перекладину. «Ёлки несли по всем улицам. Ветви плавно качались у обледенелых панелей. Снег был усеян еловыми иглами… Ёлки шествовали во все концы, ёлки ехали на извозчиках» [232, 10].
Эти ёлочные базары и эти «шествующие по городу ёлки», а также витрины магазинов и царящее повсюду оживление неузнаваемо преображали город, в котором уже за неделю до Рождества царила праздничная атмосфера: «Прекрасные магазины, сияющие ёлки, рысаки… визг полозьев, праздничное оживление толпы, весёлый гул окриков и разговоров, разрумяненные морозом смеющиеся лица нарядных дам…» [211, II, 269]. В окнах домов видны были наряженные ёлки, которые издали казались «громадной гроздью ярких, сияющих пятен» [211, II, 269]. Светились витрины магазинов, украшенные «пёстрыми картонажами, хлопушками, звёздами из слюды, фольги, серебряной и золотой бумаги, масками, блестящим “дождём”, разноцветными свечами…» Там стояли сделанные из гипса «старики с ёлкою»: с бородой, красным лицом, одетые в шубу и в лапти [27, 193]. Около залитых блеском витрин толпилась детвора, останавливались взрослые полюбоваться и прицениться. Магазины с утра и до позднего вечера были заполнены покупателями и покупательницами, выбирающими игрушки на ёлку, подарки, книги в затейливых переплётах, которые сотнями выпускались к празднику. «У всех было то особенное доброе, предпраздничное настроение, полное предвкушения чего-то светлого, радостного, необыкновенного. Делались покупки, и деньги на них тратились радостно…» [335, 212].
Изменения, произошедшие к концу XIX века в праздничном ритуале, сказывались на восприятии ёлки детьми. Встреча детей с ёлкой, которую всё реже теперь готовили в тайне от них, происходила до того, как она устанавливалась в доме. Дети гуляли в «лесах» ёлочных базаров; наблюдали затем, как ёлку вносили в дом; видели, как она, ещё не оттаявшая, лежала в сенях («только после всенощной её впустят» [486, 232]) или же в комнате на полу, отогреваясь в домашнем тепле, как расправлялись её ветви; чувствовали, как она начинала излучать хвойный и смоляной запах. Дети наслаждались ёлкой, когда она стояла в помещении «ещё пустая», но уже преображённая, «другая, чем на рынке».