]. Сообщение Т.П. Милютиной подтверждается трогательным рассказом Яна Каплинского о том, как он ребёнком присутствовал на рождественской ёлке, устроенной «госпожой Бежаницкой»:
Праздник был не домашний и тайный, а открытый и торжественный. В большом зале стояла рождественская ёлка и толпилось много детей. Затем пришёл Рождественский дед и вручил каждому подарок. Я не помню, что это было, помню только, что он спросил меня об отце. Отца не было, он был увезён, был, наверное, где-то в Сибири. Позднее я узнал, что эта ёлка и проводилась для детей, чьи отцы, а иногда даже матери были сосланы или убиты. Ёлка для детей репрессированных… Всё это устроила, а следовательно, за всё — за ёлку, зал, подарки — заплатила госпожа Бежаницкая, врач из русских. Конечно, ей не простили такое христианское дело и вскоре увезли туда же, куда были увезены отцы этих детишек, которых она позвала… Но рождественскую ёлку она сделала не по обычаю православия… Поскольку большинство детей в Тарту были эстонцы, она сделала для них именно рождественскую ёлку… Достичь сердца человека можно хорошим делом и Рождеством, рождественская ёлка — это место во времени и пространстве, где сердце наиболее раскрыто[3].
[цит по: 257, 285-286]
В течение нескольких послевоенных десятилетий Новый год, встречавшийся с елкой, был единственным праздником, в наименьшей степени включавшим в себя черты советской государственности. Сентиментальные и ностальгические чувства, которые вызывала и продолжает вызывать ёлка, прорывались в литературе много раз в форме эмоциональных признаний, как в известной песенке 1966 года Булата Окуджавы:
Ель моя. Ель — уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас на Крови
твой силуэт отдалённый,
будто бы след удивленья любви,
вспыхнувшей, неутолённой.
[291, 298]
И до сих пор самыми желанными для нас являются не общественные, а домашние ёлки, на которые собираются своей семьей:
Потом потушили лампочку и зажгли свечи на ёлке. Она была прекрасна, украшенная картонными медведями, рыбками, серебряными лентами и всей милой с детства ерундой, которой всегда украшают ёлки.
[87, 11-12]
На этих домашних праздниках люди забывали о той официальной роли, которую играла ёлка, и праздновали её как семейное торжество, с установившимися в семье традициями. Известный фольклорист П.Г. Богатырев, как рассказывают о нём, «неизменно устраивал торжественное шествие к ёлке за подарками или гостинцами и сам его возглавлял, напялив яркий бумажный колпак, размахивая самодельным жезлом и, похоже, веселясь больше всех» [49,