— Дай-ка подумаю… Хорошо, вот. Выходишь из номера, потом спускаешься на лифте, проходишь через холл, идешь по Шестидесятой стрит, сворачиваешь на Третью, доходишь до Тридцать седьмой, потом через туннель попадаешь в аэропорт Джона Кеннеди, а вот что делать дальше, я и сама не знаю.
— Очень смешно.
— А у меня вообще отличное чувство юмора, разве ты этого не знал? Хотя откуда? Ведь обычно ты только действуешь мне на нервы. — Из ванной опять послышался плеск. — Знаешь, с первого дня нашего знакомства ты был для меня настоящей занозой в заднице.
— А ты была для меня этой самой занозой еще даже до того, как мы познакомились.
— Да-да, знаю, и все потому, что я стащила твою статуэтку.
— Ну, украл ее Рорк, а ты его выгораживаешь.
— Знаешь, в этой твоей теории есть только один недостаток, зато огромный.
— И какой же?
— «Ваверли» не связывается с краденым, ведь тогда мы потеряем нашу лицензию и разоримся, а то, что от нас останется, с радостью сожрет Ротшильд. Ну скажи, с чего ты считаешь нас такими идиотами, чтобы самим рыть себе могилу?
— Просто вы думали, что вас не смогут поймать.
— Но мы же сами объявили, что собираемся выставить на торги «Золотое сердце»!
— Да, вы написали об этом по-английски в западных изданиях.
— И в Интернете.
— Видимо, вы решили, что в Райясе нет Интернета. А может, ты и вправду сперва поверила Рорку Блеку. Но ты должна была сразу признать свою ошибку, как только ее заметила.
— И ты тоже, — после небольшой паузы ответила Анна. — Это всего лишь совпадение. Ничего больше.
— Я не верю в совпадения. — Ну как можно поверить, что у них украли «Золотое сердце» как раз в то время, когда какие-то загадочные люди никому не ведомым способом подняли другую статуэтку со дна моря?
— Анна?
Нет ответа.
— Анна? — повторил Раиф, поднимаясь и хватаясь за дверную ручку.
Нет ответа.
Раиф потянулся в карман за складным ножом.
— Со мной все в порядке, — наконец раздалось из-за двери.
А потом дверь распахнулась, и Анна застыла на пороге, с мокрыми волосами, завернутая в белый халат.
— Не стоит паниковать, — улыбнулась она.
Раиф сжал зубы и прикусил язык. Одна его половина безумно хотела ей врезать, а вторая — крепко обнять и зарыться лицом в ее благоухающую лавандой кожу.
— Я голодна, — объявила Анна, стягивая ворот халата. — Сначала я хотела из принципа ничего от тебя не принимать, но потом передумала. Закажи мне что-нибудь дорогое, какую-нибудь мраморную говядину или шотландских лобстеров. Перепелиные яйца и белые трюфели тоже сойдут.
— Это бунт?
— Ага. — Анна очаровательно надула губки, и Раифу нестерпимо захотелось ее поцеловать.