— Я рада, что ты включил свет, Генри.
Серые глаза Генри сощурились, и он посмотрел на нее в упор.
— Это почему же?
— Я хочу, чтобы ты меня видел.
Генри криво ухмыльнулся, что свидетельствовало: эти слова ему не понравились. Очень не понравились.
— Не смей говорить как шлюха, Мэгги, — сказал он и ударил ее кулаком в глаз, отчего ее голова запрокинулась. От боли и неожиданности она застонала. Генри не обратил на ее стоны ни малейшего внимания. — Но ты ведь не шлюха, верно?
— Нет, — простонала женщина, но затем перед глазами у Мэгги вспыхнули яркие разноцветные искры, а ее нижнюю губу пронзила острая боль: Генри снова ее ударил. Он наносил ей удары снова и снова, а она, стараясь по возможности защитить лицо, думала о том, что совершила очень серьезную ошибку, Конечно, можно было попробовать другой подход, но прежде всего нужно, чтобы он утихомирился.
Господи, заставь его остановиться, прошу тебя! Дай мне еще одну возможность с ним поладить!
Можно было подумать, что Творец услышал ее мольбу, поскольку в следующее мгновение избиение прекратилось. Мэгги решила, что поблагодарит Господа за такое послабление потом. Времени думать о своих синяках и кровоподтеках у нее тоже не было. Сейчас, сию минуту, ей нужно было придумать нечто по-настоящему важное: причину, которая заставила бы Генри прекратить ее избивать.
— Ты только посмотри, что я натворил. А все из-за тебя! — сказал Генри потухшим голосом, рассматривая нанесенные им Мэгги повреждения: рассеченную губу, из которой сочилась кровь, синяк под глазом, припухшую скулу.
Черт бы побрал эту бабу! Говорила она по крайней мере как самая настоящая шлюха. Генри ненавидел шлюх. Их вульгарные манеры вызывали у него отвращение, а притворные вздохи и страстные вопли, которыми они сопровождали совокупление, заставляли его бледнеть от ярости. Генри знал, что это всего лишь игра. Он никогда им не верил — ни одному их слову, поскольку их слова тоже были частью этой игры. Иногда Генри удавалось сделать так, чтобы шлюхи больше не играли в свои игры. Никогда. Генри вздрогнул от отвращения. Он-то думал, что эта Шеншина отличается от других, а она…
— Прости, Генри. Я сказала не то, что думала. — Мэгги закусила разбитую губу и тяжело вздохнула. — Мне… мне казалось тебе будет это приятно. Я думала, тебе хочется, чтобы я произнесла именно эти слова.
Генри бросил на нее недоуменный взгляд.
— Ты хочешь сказать, что старалась мне угодить?
Мэгги кивнула, опасаясь словом или жестом снова вызвать в нем ярость.
Генри закрыл глаза и глубоко, удовлетворенно вздохнул.