Думать об этом не хотелось, да ей и не следовало этого делать. По крайней мере за едой: от одной мысли об этом сразу бы стошнило.
Ее молчание было красноречивее любого ответа.
— Вот дьявольщина, — воскликнул Майк. — Почему вы не настояли на том, чтобы вас госпитализировали?
Мэгги, стараясь не смотреть на Майка, произнесла:
— Терпеть не могу больниц. Да вы не волнуйтесь, я скоро поправлюсь.
Позавтракав, она пошла в гостевую комнату, легла спать и проспала до обеда. Проснувшись, она поела и снова легла.
Так продолжалось двое суток.
На третий день Мэгги, проснувшись, обнаружила, что в доме она совсем одна. Она взглянула на часы. Было ровно девять. По ее расчетам выходило, что Майк давно уже поднялся и хлопотал по хозяйству. Странное дело, первая мысль, которая ее сегодня посетила, была о Майке. Впрочем, не так уж это и странно, как никак он заботился о ней все это время, так что почему бы ей о нем и не вспомнить?
Куда более загадочным ей показалось то обстоятельство, что в этом доме она чувствовала себя вполне комфортно. И самое главное, здесь она ничуть не боялась оставаться в одиночестве. Мэгги решительно тряхнула своей рыжей гривой: она правильно поступила, что осталась на ранчо. Во-первых, продолжать путешествие с таким лицом — дело весьма проблематичное, а во-вторых — здесь и впрямь было безопасно. Она не сомневалась, что, пока находится у Майка, ничего страшного с ней не случится.
Мэгги поднялась с постели и Выглянула в окно. Снегопад уже давно прекратился. Несколько человек стояли возле лошадей в огороженном штакетником загончике. Потом к ним подъехал верхом еще один. Мэгги не видела Майка, но знала, что он где-то там — с этими людьми.
Пока в ванну наливалась вода, Мэгги еще раз взглянула на себя в зеркало и привычно застонала: «Вот ужас!» Правда, на этот раз зрелище не показалось ей столь удручающим. Опухоль постепенно спадала, губы, если не считать пореза, приобрели вполне нормальные очертания, а краем заплывшего глаза она уже могла различать предметы. По счастью, ничего непоправимого с ее лицом не произошло. Но начинавшие менять цвет с фиолетового на зеленый кровоподтеки по-прежнему выглядели устрашающе.
Мэгги решила, что сейчас самое время пустить в ход косметику. Хотя уничтожить все следы пережитого ей не удастся, общая картина, несомненно, улучшится.
Когда Мэгги выходила из ванной, ее моральное состояние было вполне удовлетворительным — только немногим хуже, чем когда она работала на телевидении. Она тщательно расчесала волосы и даже подвила их концы электрощипцами. Потом она надела новые джинсы, толстые шерстяные носки, обшитые мехом шлепанцы и фланелевую рубашку.