***
…Он был занят… Он рассматривал из-под низу скорчившуюся от смеха Ирочку… Половые губки под молочно-смуглою попой слегка разошлись и подрагивали в такт её захлебнувшемуся дыханию… На чуть заметной малиновой бусинке эрегированной головки клитора блестела готовая соскользнуть капля девичьей хрустально-прозрачной росы…
– Мальцева, перестань! – Атила с тяжёлым вздохом перевёл на неё утерянный взгляд. – Ты хохочешь, а тут из-за тебя Олеська кусается!
Тренер городской сборной покачал головой, пытаясь сообразить, что это такое сегодня за внезапный наплыв пламенных чувств на него и на членов команды. Но Олеська не дала ему долго раздумывать.
– Я, Алексей Анатольевич, – стремительно обернулась она, – вас всего проглочу, если вы Иру не перестанете по фамилии называть! Я же сказала, что она любит вас уже целых два месяца – неужели не понятно совсем?! Алексей Анатольевич…
Олеся Гончар на мгновенье запнулась.
– Алексей Анатольевич... дайте нам пососать…
– А?.. – у замершего на вдохе Атилы едва хватило сил на уточнение им услышанного – внутри резко свернулась и стала плавно разворачиваться упруго-жёсткая стальная пружина.
Олеся не торопилась ничего уточнять. Правда, Ирочка уже отхохотала почти…
С добрую минуту тренер детско-юношеской спортивной школы олимпийского резерва переводил взгляд с одной своей воспитанницы на другую. Олеся, сделав вид, что виновата, но совсем не при чём, рассматривала елозящий по кафелю носок своей туфельки. Ирочка Мальцева выжидательно смотрела навстречу солнцу в окно.
«Померещиться же!», мелкнуло в голове у Атилы, и он попытался ещё один раз двинуться к выходу.
– Нет, не "померещиться"! – Олеся уже умело остановила его. – Дайте!..
Атила опёрся всей спиной на стену почти что у входа с приоткрытой наружу дверью, достал из кармана отнятую у Митьки Перечина кожанную кисет-сигаретницу, закурил и вывалил из трикушников хуй.
Он не курил с пятого класса и теперь с наслаждением самоистязателя ждал приступа хорошо запомнившейся с детства тошноты от процесса. Олеся и голая Ирочка замерли подобно двум модель-образцам для изваяния легендарной статуи спортсменки с веслом. И если куда смотрела Ирочка было неизвестно, то распахнутые зеницы Олесеньки созерцали исключительно лишь прижимающийся залуплённой головкой к пупку тренерский хуй. Он курил в затяжку, глубоко, ожидая с мгновения на мгновение отшибающего мозги приступа кашля. ...Но не было даже обещанной сознанием тошноты… Внутри, мягко развернувшись, начинала медленно прогреваться в льняную из стали спираль…
Олеся, медленно приходя в себя, как завороженная потянулась рукой и обвила ладошкой крепкий бархатный ствол. Перевитые вены сильно пульсировали в ладошке, и она, не сдержавшись, сильно стиснула кулачок. Атила чуть захлебнулся в дыме и потушил о стену ставший бесполезным бычок.