Ларочка имевшая о затрагиваемом поцелуйно-завораживающем процессе, наверное, самое развитое представление, слушала этот детский лепет с блуждавшей полунасмешливой улыбкой, но тепло и хорошо ей в уютном свете огня становилось наравне со всеми. Наконец, она не выдержала нараставшего во всём теле тискающего томления, потянулась и произнесла:
– Балда ты, Динулька! Разве так рассказывают про любовь! Девчонки, а давайте я вас дрочить научу!
«Девчонки» замерли все… Включая сидящую рядом с Ларочкой у самой дверцы печи Наташу. Само слово для кого-то звучало страшно, для кого-то смешно, а для кого-то попросту непонятно. Но все слегка очарованные Динулиными сказочными повествованиями слушатели, от семи до одиннадцати, внимательно смотрели теперь на Ларочку Мохову.
– Это просто! Кто из вас самый герой? – обратилась Ларочка к сидящим в ряд трём младшеклассницам. – Самый смелый первый снимает трусы!
– Я герой! – не задумываясь ответила Раечка. – Но я не сниму!
Наташа тихонько хихикнула и потянулась к полешкам, подбросить в печь.
– Понятно! – было похоже, что Ларочка Мохова и не ожидала иного результата. – Тогда смотрим на меня! Я самая смелая…
Ларочка приподнялась с одной из полудетских табуреток, которые усеивали всё пространство спальни девочек, и потянула из-под платья трусы. Мелькнув белизной ткани, она положила скомканные трусики в карман и присела обратно, как ни в чём не бывало.
– Расскажу самую интересную сказку про любовь и по настоящему, если все сумеют точно так же!
Аргумент оказался настолько весомым, а само требовавшееся действие показалось настолько незатейливо-непринуждённым после жуткого слова «дрочить», что с трёх коленок почти моментально слетели и так же исчезли в кармашках три пары детских трусиков. Наташа, улыбнувшись, тоже стянула трусы, попрыгав на ножке, и положила их на стоявшую поблизости кровать.
– «В одном сказочном царстве, сказочном государстве жили молодые король с королевой. И был у них юный и самый настоящий принц…», – приступила к завораживающему изложению событий всё окутывающей сказочной реальности Ларочка Мохова.
Сидеть и слушать Ларочку без трусиков под платьями было до того необычно и волнующе, что становилось немного щекотно внутри. В целом сюжетная линия Ларочкиной сказки не столь уж значительно отличалась от сказок Динули, но Ларочка вносила столь тревожащие подробности в путешествия сказочных героев, что известные уже наизусть походы за невероятным счастьем в лице любимой или любимого становились совершенно по новому волшебными и прекрасными. Вместо Динулиного «лежали», Ларочка говорила «играли», а описание поцелуев шло с указанием конкретных направлений и чувств при них испытываемых.