Короче, садятся немцы за стол и просят им налить шнапса, иначе они ни хуя говорить не будут.
– Это при детях-то водку жрать! – спросил, как хозяин, Иван Васильевич вежливо.
– А оно же спит, – говорят немцы.
– Нет, при ребёнке не стоит водку пить, это верно, – авторитетно сказал Игнат и вышел.
Той же летом подался Иван Васильевич до свояка, на село Малый Сад.
Свояк его, Волок-Ласка Андрюха Сергеевич, приходившийся помимо какого-никакого родства ещё и другом сызмальства Ивану Василичу, давно звал уже откузмить красу общую их по школьным годам Наську Насадницу. А тут в само время и случай к тому подоспел: намерилась Марья Игнатьевна рожать месяцев через семь, так и выслала Ваньку свово, бишь Ивана Васильевича, за бельевою мануфактурою на славную ситцами Малосадовскую сельпу.
Долго-короток путь, шёл Иван Васильевич, полем-ветром дышал, не заметил, ка и пришёл.
Сразу сказать – Андрюха Сергеевич был занятой человек, потому как служил председателем в правлении тамошнего их колхоза с названием «Красный Мак».
– Проходи! – он сказал Ивану Василичу, как другу старому вредному, и руку пожал не у себя в сенях, как человек, а посреди кабинета рабочего. – Где же ты пропадал, подкустный волк, когда тут, быть может, события, и друг по классной лавке жениться решил?!
– Да ну! – не сразу поверил Иван Василич проверенному холостяку и женскому прихвостню с малых лет. – До куды ж тебя с радости вскинуло! Ври, да знай меру!
– Ну, а Наську-то хоть поибём?! – Андрюха заулыбался во весь рот, поправляя за хер штаны. – Она тут ходуницей такой ходит, баловна, что мне одному на неё уже недосуг подымается! Я её так и поставил в известие – мол, придёт Ванька, вызнаешь сразу одно между двух, оневестим тебя, как по-прошлому!
– Ну? А она? – Василичу был до глубин знаком терпкий нрав Наськи-козы, которая во вторник никогда определиться не могла – в среду даст или нет?..
– А она, как положено: меня насмех, пизду наутёк… С ней тогда-то сладу не было, а теперь…
Теперь была Наська ихня Насадница второй десяток как замужем за легендой прошлой гражданской ещё несуразицы Проймочкой Сегод Балахваром.
Комполка Сегод Балахвар доводился Андрюхе старшим кузин-брательником, и уже стоял напрочь за Родину, когда они ещё пускали «китов» из своих лишь образовавшихся прыскалок Наське баловнице на голени или в любопытно подставленный кулачок.
И теперь Настасья Димитриевна Проймочка строга была не только женскою, но, вдобавок, и домовитою строгостью: как никак бабье хозяйство на ней, и три разнокалиберных рта о том в напоминание!