— Ага, — перебил он ее, отрезая для нее кусочек сыра, — вы нашли меня как раз таким?
Она отказалась от сыра, опешив от такого вопроса. Был ли цыган недостоин доверия, вероломен и коварен? Пока он выполнял собственное обещание охранять ее подобно религиозному обету. Грязен? Даже сейчас он оставался достаточно чистым. Кожа у него была золотистого оттенка, подбородок чист. Его черные кудри блестели под лучами солнца, пробивавшимися сквозь кроны деревьев. Дурно воспитан?
— У вас дурные манеры, — решила она.
Он улыбнулся.
— Мне кажется, это вам я постоянно вынужден напоминать о манерах, — он откусил кусочек сыра. — Помнится, вы так и не поблагодарили меня за то, что я еще раз спас вам жизнь.
Лине опять перевела взгляд на воду, и щеки у нее загорелись. Она действительно была невнимательна.
— Ну, не стоит благодарности, — сказал он, пожав плечами. — Пусть это вас не слишком беспокоит. Я знаю добрый десяток благородных господ, которые еще менее великодушны, чем вы, Лине де Монфор.
У Лине перехватило дыхание, и она вскочила на ноги. Он не смел оскорблять де Монфоров.
— Великодушны? А как насчет вас?
Он скорчил вопросительную гримасу.
— Помните, как вы заботились обо мне на том корабле и вели себя так, словно я была вашей девкой? — спросила она. — Помните, как вы выбросили меня за борт, словно… тюк с грязным бельем? Помните, как вы заставили меня наслаждаться вашим лапаньем в борделе?
Цыган лениво поднялся на ноги. В уголках его губ притаилась улыбка.
— Ну? — требовательно спросила она, уперев руки в бока. Господи, этот мужчина приводил ее в ярость. — Что в этом вы находите смешного?
— Ничего, совсем ничего, — он ухмыльнулся. — Клянусь Богом, сегодня вы в дурном расположении духа.
— Ничего подобного! Это вы…
— Я думаю, вам не помешает охладиться, милочка, — с издевательской заботой протянул он.
— Я вам не милочка…
Прежде чем она успела вцепиться ему в лицо ногтями, он своей огромной ладонью толкнул ее в грудь.
Дункан готов был поклясться, что она зашипела, упав спиной в воду. От пребывания в ледяной воде Лине лишилась дара речи. Она вынырнула, отплевываясь, волосы мокрыми прядями прилипли к лицу, на котором отразилось безмерное удивление, вскоре сменившееся яростью.
— Как вы смеете… — сумела выдавить она и снова ушла под воду, не успев договорить.
Он скрестил руки на груди и насмешливо смотрел на нее.
— Ваш крутой нрав еще не охладился?
Несмотря на все попытки изобразить раздраженное негодование, она не смогла сердиться долго. Вода и в самом деле была холодной. А ситуация — смехотворной. Она подавила усмешку.