Он демонстративно вытолкнул вперед самозванку. Она сделала элегантный книксен без его подсказки. Сомбра одобрительно улыбнулся. Кажется, он выбрал нужную девицу для своей игры. Она была выше настоящей Лине де Монфор. Волосы у нее также были светлыми, но все равно не того оттенка и не той длины, и глаза отличались какой-то болотной зеленью. В общем, хотя ее нельзя было назвать яркой красивой женщиной, она была достаточно симпатичной. Кроме того, предлагая свои услуги высшей знати в течение долгого времени, она все-таки усвоила некоторые привычки и манеры представителей высшего класса. С медальоном на шее и своими манерами она легко могла одурачить лорда.
На мгновение Лине показалось, что она смотрит в зеркало, которое немного искажает ее черты. Она сразу же заметила свой медальон на незнакомой женщине, когда та сделала книксен инстинктивно схватилась за шею, словно он по-прежнему находился там. Сомбра не только украл медальон — он похитил ее право на рождение.
Плечи Лине бессильно опустились — она признала свое поражение. Наконец она дошла до точки — той точки, когда слишком сильно закрученная основа ткани, неправильно подобранная краска и пропущенная строчка создают в ткани непоправимый брак. Она наделала слишком много ошибок. Она доверилась ненадежным людям. Она предала не тех, кого следовало. И теперь она дорого платит за это — своим титулом, своей профессией, своим слугой, который уже наверняка мертв, своим сердцем и, очень может быть, своей душой.
Лине смотрела на лорда Гийома, а глаза застилали слезы. Он в задумчивости поджал губы, медленно раскачиваясь взад и вперед на носках. Сейчас он очень походил на ее отца — грозный и требовательный внешне, а в душе — мягкий и добросердечный. Даже сейчас, несмотря на все доказательства, казалось, он хотел поверить ей.
Лине могла его убедить. Она знала о лорде Окассине такие вещи, которые не были известны ни одной самозванке. Кроме того, ее доказательством была ее внешность — у Лине были глаза отца. Она обладала всеми знаниями о своем фамильном древе. И еще за ней стояла Гильдия. Собственно говоря, на это могло уйти много времени, но правдивость ее происхождения можно было доказать.
Ну и что это ей даст? Она сможет доказать, что является настоящей Лине де Монфор. Но как это поможет сохранить честь отца и сдержать данное ею обещание, если она не заявит, что цыган изнасиловал ее без ее согласия? А если она скажет, что его крестьянские руки осквернили ее благородную особу против ее желания, то разве она не приговорит его тем самым к смерти?