Перед самой сдачей ладонь правой руки, будто бы в готовности сдавать карты, на долю секунды закрыла всю колоду, но за этот миг и произошло все. Мизинец и безымянный палец левой руки увели верх колоды вбок под правую ладонь, а правая рука, держа низ колоды большим и средним пальцами, едва заметным движением вытянула саму колоду наверх. Верх колоды, спрятанный под ладонью правой руки, при этом ушел вниз и лег на ладонь левой. Верх и низ снова поменялись местами, и ни спереди, ни с боков, ни сверху нельзя было этого заметить! Это можно было рассмотреть только с одной точки, с уровня стола со стороны сдающего, куда при игре обычно и заглянуть-то нельзя.
— Я видел, Олег Николаевич! Видел! — обрадовался Коля. — Честное слово. Я понял, как вы это делаете.
Коля с энтузиазмом схватил другую колоду, снял с нее верх, положил на стол, затем в точности повторил все движения Штейна, и… карты ворохом посыпались из его неуклюжих рук.
— М-да, — протянул Штейн.
20 декабря 1943 года.
Курьерский поезд Стокгольм — Хельсинки.
Купе первого класса.
Этот поезд стал популярен с началом войны против Советского Союза, после того как Балтика из спокойного внутреннего моря превратилось в неспокойное. До войны из Стокгольма было гораздо быстрее и дешевле попасть в Хельсинки на пароходе. Теперь мало кто желал рисковать своей жизнью ради одной только дешевизны, поэтому поезд, отправлявшийся каждое утро из Стокгольма, не пустовал. Третьим классом в основном ехали горожане и фермеры. Вторым — старшие офицеры и коммерсанты средней руки. Первым — промышленники, финансисты, государственные чиновники и генералитет.
Место номер семь в вагоне первого класса занял полный розовощекий господин лет пятидесяти в дорогом костюме. Его большой кожаный чемодан внес человек в костюме попроще, но с военной выправкой. Сам же господин нес в руках только саквояж, закрытый на оба замка. Опытный наблюдатель сразу же определил бы, что эти двое — начальник и подчиненный.
Человек в недорогом костюме интереса не вызывал, как не вызывают его блеклые адъютанты и скучные секретари. Он довел своего патрона до купе, разложил его вещи и удалился во второй класс, куда ему в соответствии с табелью о рангах и куплен был билет.
А вот второй господин был фигурой презанятной. Звали господина Калле Луукканен, он был генерал-майор и служил помощником маршала Маннергейма. Раз в месяц он прибывал в Стокгольм для того, чтобы от лица маршала проконтролировать состояние дел, касающихся поставок шведского сырья и товаров, необходимых для нужд финской армии. Генерал мог бы лететь самолетом, это было бы быстрее и проще, но то ли он не рисковал подвергать свою персону риску перелета, то ли, что всего вероятнее, тяготился службой. Как бы то ни было, генерал-майор Луукканен шесть дней каждого месяца проводил в пути, отдыхая от нелегких обязанностей помощника и сподвижника великого человека.