— Так вы говорите, мы с вами люди одного круга? — возобновил разговор Штейн, когда они уселись за столиком в кафе, на которое указал Леммингроуд.
— Безусловно! Я — писатель.
— Кто-о? — удивился Штейн.
— Писатель, — сделав максимально скромное лицо неузнанного своим почитателем гения, ответствовал Леммингроуд.
— Вот так? Сразу? — Штейн отодвинулся от столика и, откинувшись на спинку стула, стал рассматривать собеседника.
— Почему — «сразу»? — обиженным тоном буркнул Леммингроуд. — Я уже четверть века публикуюсь в Новом и Старом Свете. Эй, бой! — когда подошел немолодой мулат в белом переднике и несвежей майке, Леммингроуд сделал заказ: — Стаканы, еще рому, сангрию, сыр, зелень, лобстеров.
Через минуту все заказанное стояло на столе, причем мулат, желая выказать уважение к американским клиентам его заведения, у них на глазах протер прозрачные стаканы своим передником.
— Не маловато ли закуски? — Штейн показал глазами на сыр, посыпанный нарубленной зеленью. — Может, стоит заказать мясо или хотя бы рыбу?
— Мясо? — переспросил Леммингроуд. — В такую жару? А с рыбы меня уже тошнит.
— Извините мне мой интерес, мистер Леммингроуд, но что же вы такое написали? Чем, так сказать, потрясли мир?
— Эрни, — поправил Леммингроуд. — Зовите меня Эрни. А я вас буду звать Олегом. Идет?
— О'кей, — согласился Штейн.
— Я написал «Про кого играет церковный орган».
— Рассказ?
— Роман!
— Вот как? Целый роман? — восхитился Штейн. — Молодец. И про что этот роман.
— Про Испанию.
— Понимаю. Коррида, тореро, сомбреро, Барселона, фламенко, кабальеро…
— Нет, — Леммингроуд налил себе вторую порцию рома. — Про войну.
Штейн еще при первом, самом поверхностном знакомстве, заметил, что бутылка, которую Леммингроуд принес с собой, была уже почата по крайней мере на треть. Поэтому он внимательно смотрел, как вдумчиво и последовательно набирается великий американский писатель. Штейн знал это произведение. Роман «Про кого играет церковный орган» вышел перед самой войной, в сороковом году, и был запрещен к изданию в СССР. Штейн смог прочитать его только во время своего заточения в американском посольстве в Стокгольме, благо посольская библиотека была укомплектована в основном американскими же авторами. Штейн прочитал роман и не понял, почему он вдруг стал так популярен на Западе. В Советском Союзе ежедневно происходят события пострашнее описанных в этом романе, но никто из граждан СССР не считает свою жизнь подвигом. Какие-то вонючие испанские партизаны воюют против хорошо вооруженных регулярных войск, и никто из них не может внятно объяснить смысл лозунгов «Свобода или смерть» или «Но пасаран!». Никто из этих партизан, которые сильно похожи на обыкновенных придорожных разбойников, не может объяснить смысла той войны, которую каждый из них ведет неизвестно для чего. Но роман был издан в нескольких странах и сделал имя Леммингроуда известным. Штейн слышал о нем, читал его произведения, но не считал их ни талантливыми, ни даже просто умными. Однако ему было интересно познакомиться с мировой знаменитостью, вот так запросто разгуливающей по кубинским пляжам в сандалиях на босу ногу с бутылкой рома в руке.