Мэриэнн взглянула ему прямо в глаза.
— Да, он мой отец. И я отдаю себе отчет в том, что предаю свою семью, предупреждая вас о его намерениях. С тех пор как мы встретились, я постоянно предаю его. Но не хочу, чтобы он причинил вам вред. — Она опустила глаза, смущенная своим признанием. — Не хочу, чтобы и вы причинили ему вред.
Ее тихие слова повисли в наступившей тишине. Рейфу хотелось переубедить, сказать, что ее отцу ничего не угрожает, но он не мог соврать. Дать ложную надежду — большая жестокость.
— Я подумаю над вашим предостережением, и мне отчасти понятна ваша дилемма.
— Вы так думаете? — Мэриэнн подняла на него глаза.
— Конечно. И мне небезразлично положение, в котором мы оказались. — Мэриэнн не могла понять, что он имел в виду и как это могло повлиять на его решимость отправить отца на виселицу.
Заметив, как покраснели ее щеки, Рейф невольно задумался о том, какую жестокую игру затеяла с ними судьба.
Он взял Мэриэнн за руку, и ее маленькие, тонкие пальцы, скользнув между его пальцами, сомкнулись.
— Вы пришли сегодня, чтобы продолжить поиски? — Рейф заметил, что она перестала дышать.
— Нет, Мэриэнн. Я пришел увидеть вас.
Он притянул ее к себе ближе. От напряжения кровь огненным потоком неслась по венам, казалось, в воздухе вот-вот засверкают искры.
— Вам опасно находиться здесь.
— Очень опасно, — согласился он и потянулся к ней губами.
Все ночи напролет Рейф мечтал, как будет целовать ее. Поцелуй длился так долго, что Мэриэнн перестала дышать, ноги у нее подкашивались. Она обвила руками его шею и стала перебирать волосы, расплетая косичку. Рейф чувствовал ее нерастраченную страстность, которая так резко контрастировала с робостью и невинностью. Она прорывалась в ее поцелуе, в том, как трепетало ее стройное тело, прижимавшееся к нему.
Он окончательно позабыл о Мисборне, о документе и тайне, которая мучила его последние пятнадцать лет. Осталась лишь Мэриэнн Уинслоу, их чувства и страсть, которая вспыхнула между ними.
Его руки легли ей на грудь, совсем как она мечтала, отправляясь в постель каждую ночь. Теперь это случилось наяву. Он касался ее, но его прикосновения не были жадными и грубыми. Напротив, они были нежны и не причиняли боли. Она раскрылась навстречу ему, и их тела слились, как две половинки одного целого. Прижавшись к его груди, Мэриэнн почувствовала себя умиротворенной и счастливой.
От его запаха с тонкой ноткой сандалового дерева она ощущала себя одновременно безрассудной, взволнованной и спокойной. Голова кружилась, как от шампанского, которое она однажды глотнула из бокала брата, когда ей было шестнадцать лет. Он заполнял собой все ее существо. Каждая его частичка в нескончаемом танце стремилась найти свою половинку в ней. Губы тянулись к губам, сердце — к сердцу. Его руки ласкали грудь и бедра Мэриэнн. И с каждым его поцелуем, с каждым прикосновением она чувствовала, как рушатся стены, которыми она окружила себя.