Большинство из нас пришло в сборную с разрывом в год-два, все мы уважали друг в друге настоящих мастеров и людей, знающих цену победам, все мы полностью друг на друга полагались.
И вдруг уже после того, как сборная выиграла Инсбрукскую олимпиаду, нашу тройку постиг жесточайший удар. Незадолго до первенства мира 1965 года в «Спартак» пришла из федерации хоккея телефонограмма: «Откомандировать в сборную В. Зингера, В. Старшинова и Б. Майорова». На этом список заканчивался. Вообще-то о том, что Женькина кандидатура под вопросом, мы слышали и несколько раньше, но считали эти слухи обычной «уткой», которых носится в воздухе перед каждым соревнованием множество… На сей раз, однако, слухи подтвердились.
У отчисления Евгения из сборной есть предыстория.
Как обычно, наша команда участвовала в традиционном новогоднем турнире — так называемом мемориале Брауна, который проводится всегда на катке фешенебельного американского курорта Колорадо-Спрингс. Турнир выдался очень тяжелый. Сборные СССР, Чехословакии и Канады играли между собою в два круга. Сначала мы обыграли и тех и других, а потом потерпели поражение от Чехословакии. Чтобы завоевать первый приз, мы обязательно должны были победить канадцев. А накануне получили довольно серьезные травмы Александров и мы с братом. Положение Женьки осложнилось тем, что он уже страдал одной тяжелой и хронической травмой — привычным вывихом плечевого сустава. При всяком резком столкновении с противником, если плечо не удавалось уберечь, Женька надолго выходил из строя, причем любое движение сопровождалось мучительной болью. А тут, как назло, он повредил другое плечо. Это означало, что на поле он должен был выйти практически безоружным: ведь в нынешнем хоккее беспрерывное силовое единоборство неизбежно, а тем более когда играешь с канадцами.
Характер у моего брата очень скверный. Он вскипает моментально. И тогда его язык намного опережает мысли. Чаще всего он сам потом жалеет о сказанном. Но слово не воробей… Так было и на собрании команды перед тем матчем с канадцами. Александров объяснил ясно, толково и спокойно, почему он не может выйти на поле, и был освобожден. А когда настала очередь Женьки и от него потребовали, чтобы он принял участие в игре, он тут же распалился и, вместо того чтобы рассказать все как есть, брякнул:
— Ну вот, буду я еще перед публикой позориться!..
Тогда же, на собрании, тренеры обвинили его в эгоизме, пренебрежении интересами коллектива и прочих семи смертных грехах. А он не нашел ничего лучшего, как в ответ нагрубить, да еще и хлопнуть дверью.