). Им тут еще лианы повесить — и пусть они Маугли воспитывают. Женского пола.
НИНА КИРИЛЛОВНА. Олег, не начинай! Все — таки такой день! Первая наша внучка!
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Дождались, спасибо. Виктору тридцать восемь, ей тридцать пять, сами уже могли внуков иметь!
НИНА КИРИЛЛОВНА. Мы тоже родили Виктора поздно.
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Мне тридцати еще не было, а тебе вообще двадцать пять!
НИНА КИРИЛЛОВНА. Двадцать четыре. Это считалось поздно тогда. Если двадцать два, а ты не замужем, девушки уже в панике были, выходили за кого попало.
Олег Семенович смотрит на нее.
Это мне повезло — я по любви. Ты не рад, что у нас внучка родилась?
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Я рад! Но я хочу, чтобы все было по — человечески! Им под сорок, а они живут на съемной квартире, они до сих пор официально не женаты, работа непонятно какая, каждый год по пять раз куда-то ездят, особенно она… Ну, и катались бы дальше! Я же знаю, у них этот ребенок случайно получился!
НИНА КИРИЛЛОВНА. Неправда. Я спрашивала у Иры, они все обдумали и решили.
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Ты говорила с ней?
НИНА КИРИЛЛОВНА. А что?
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Со мной она двух слов не сказала. Вообще ни разу.
НИНА КИРИЛЛОВНА. А кто с тобой два слова сказал? И сам ты молчишь все время.
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Нина, я преподаватель. Я читаю лекции. Я почти каждый день говорю по три — четыре часа. И студенты со мной говорят. Мы всё время говорим, я все время говорю, они все время говорят, все всё время говорят!
НИНА КИРИЛЛОВНА. Ты что?
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Мне надоело! Не надо меня придумывать! Ты всю жизнь придумываешь обо мне то, чего нет! Все время молчу! — вот зачем ты говоришь эту явную глупость? Меня подразнить?
НИНА КИРИЛЛОВНА. Олег, я тебя прошу, не раздувай из пустяков…
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Подержи!
Нина Кирилловна подходит к собираемой кроватке.
Вот эту планку. Не эту! Вот! Да. Держи прямо. (Что-то привинчивает).
НИНА КИРИЛЛОВНА. На колесиках, удобно… Ты, наверно, хотел внука?
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Мне все равно. То есть я очень хотел, чтобы у них кто-то был. Но надо было думать раньше. Девочке будет двадцать, а Виктору пятьдесят восемь! А матери пятьдесят пять!
НИНА КИРИЛЛОВНА. Пустяки! Вон Табаков в семьдесят лет дочь родил!
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ (раздраженно). Какой Табаков? Какой еще Табаков?
НИНА КИРИЛЛОВНА. Ты нарочно?
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Не помню!
НИНА КИРИЛЛОВНА. Народный артист, МХАТ, «Табакерка»… Твой тезка, кстати.
ОЛЕГ СЕМЕНОВИЧ. Да знаю, знаю, знаю! Я только не пойму, причем тут твой Табаков, пусть он там хоть восемь раз народный? Мы говорим о нашем сыне! Зачем сразу съезжать на кого-то другого! Ненавижу эту привычку. Говорят люди о своем, и вдруг: а я вот в газете читала, по телевизору слышала, в Интернете видела… Не жизнь, а вечный сравнительный анализ чего-то с чем-то! Олег Семенович, вы замечательно выглядите, а вот Иванов на два года младше вас, а уже умер!