Калаб протянул ей пакет с перцами плюс какие-то печенюшки еще из Иерусалима, монастырский хлеб. Мария приветливо кивнула знакомому ей проводнику, с благодарностью приняла приношение. Мне стало стыдно, что пожалела деньги на фундыки-мундыки, хотя это, может, и не монашеская еда…
— Вот еще… Масло от Николая Угодника из Бари, — достав из сумки, протянула ей фирменный пузырек. — И крем от варикоза. — Мой тюбик был наполовину пуст.
Мария и это с благодарностью приняла. Господи, почему раньше не узнала, что у нее больные ноги, я бы мешок этого крема привезла. Она как будто прочла мысли.
— It’s enough, thank you. What do you want?
— Хочу сказать о старце Паисии Святогорце… Геронда Паисий…
— Oh! Γέροντας Παΐσιος, — воскликнула Мария.
Тут меня понесло. Получилось полное «смешение языков французского с нижегородским», то есть русского с английским. Я пыталась рассказать о проблемах со съемками фильма про старца Паисия Святогорца, из-за которых отказалась быть сценаристом: делается он без должной подготовки, составляется только из кусков интервью с греками, в которых речь идет лишь о чудесах без рассказа о его невероятных аскетических подвигах: эдакий волшебник с палочкой…
— So it is impossible to do. Paisius have good study, — серьезно сказала Мария.
— Ой, не поняла! What did you say?
Мария повторила свою фразу, но я все равно не могла понять ее простого английского предложения. Тогда Калаб, с интересом следивший за беседой, перевел:
— Мария говорит: Так не делать. Паисия надо хорошо учить.
— Учить? — не поняла я.
— Как это по русский? — подыскивал слово Калаб. — Study… Изучение… Хорошо изучение.
— Хорошо изучить? — подсказала я.
— Да, да, — ответил Калаб.
Разговор был закончен, Мария дала это понять отрывистым вопросом:
— What else?
— Больше ничего… Помолитесь, — мотнула я головой и назвала имена своего старца и игумена К.
Мария приоткрыла калитку и сказала:
— You need to go to the Paisius.
Потом она обратилась к Калабу, заговорив с ним по-арабски. Калаб, показывая рукой вверх, перевел мне:
— Надо быстро ходить Паисий. Галактион, Епистимия. За монастырем. Иди вверх, в храм. Мария презент тебе дает.
Я поняла только одно: аудиенция закончена и мне теперь нужно подняться к церкви Иоанна Лествичника.
Калитка отшельницы затворилась. Стало так грустно… Я побежала вверх и с высоты еще раз смогла увидеть отшельницу: внутри дворика Мария, прихрамывая, прошла к дому и скрылась за дверьми. Больше я не оглядывалась.
Калаб догнал меня у храма и передал Мариино благословение: пакет с миндальными орехами и стручками рожкового дерева. На несколько минут мы вошли в церковь Лествичника. Я успела лишь прочесть свой синодик, и Калаб стал торопить меня: